Николай Гумилев - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Полушин cтр.№ 117

Александр Блок не был выбран синдиком Цеха и, видимо, поэтому был обижен. Больше на заседания Цеха он не приходил. И в отношении акмеистов, как известно, занял враждебную позицию. Тогда же о первом вечере он записал в дневнике: «Безалаберный и милый вечер… Молодежь. Анна Ахматова. Разговор с Н. С. Гумилёвым и его хорошие стихи о том, как сердце стало китайской куклой ^[41]… Было весело и просто. С молодыми добреешь».

Анна Андреевна в своих «Пестрых заметках» писала: «Цех поэтов был задуман осенью 1911 г. в противовес Академии стиха, где царствовал Вячеслав Иванов. Николай Степанович до этого мало знал Городецкого, который вообще был гораздо старше нас всех и уже отведал чулковского „мистического анархизма“ и „соборности“, как-то очень скоро вышел из моды, перестал быть „солнечным мальчиком“ Сережей Городецким и искал очередной спасательный круг „SOS“». Интересно, что сам Городецкий 26 апреля 1919 года в газете «Закавказское слово» писал об идее создания Цеха: «Когда мы с Гумилёвым после ряда бесед решили основать Цех поэтов, нами руководила идея именно совмещения влияния. Гумилёв в то время был убежденным парнасцем, выше всего ставившим мастерство формы. Для меня вершиной достижений являлось слияние народной поэзии с литературой в форме предельного раскрытия символов, которое есть мифотворчество, по терминологии Вяч. Иванова. Мы решили слить свои искания и поставить под их перекрестный огонь творчество молодежи. Я привел своих, Гумилёв своих, и таким образом создался Цех поэтов».

По мнению Сергея Маковского, в первоначальный состав Цеха входило около двенадцати человек, среди которых кроме вышеназванных были еще граф Василий Комаровский, Василий Гиппиус, M. Л. Моравская, Владимир Нарбут, Михаил Зенкевич, Осип Мандельштам.

Василий Гиппиус прославился больше не как поэт, а как автор прекрасной работы о Гоголе. Он считался человеком Городецкого, впрочем, как и Владимир Нарбут и Михаил Зенкевич. Явными сторонниками Гумилёва были его супруга, Осип Мандельштам, Кузьмины-Караваевы и, конечно, граф Василий Комаровский. Последнего Гумилёв часто опекал, так как он жил в Царском и был не только очень талантливым, но и очень больным человеком. К сожалению, до сих пор его поэзия находится в тени забвения. Происходил он из знатного дворянского рода, с которым в родстве состояли графы Соллогубы, князья Гагарины, Обуховы, Веневитиновы, Вырубовы, графы Муравьевы и Вильегорские, Янковские, Хлебниковы. Отец поэта Алексей Егорович был шталмейстером, а мать Александра Валентиновна, урожденная Безобразова, страдала в конце жизни душевным расстройством. Возможно, именно от нее и досталась эта наследственная болезнь молодому графу Комаровскому. В начале XX столетия Василий Комаровский жил скромно в Царском Селе у сестры его отца, так и не вышедшей замуж фрейлины, графини Любови Егоровны Комаровской на Магазейной улице в доме Палкина. Его родственником был и князь В. А. Святополк-Мирский, оставивший о поэте очень ценные воспоминания. Граф был начитан, хорошо образован, знал несколько языков (в том числе и латинский). Однако когда с ним случались приступы безумия, он становился неузнаваем.

Буйного, неуправляемого нрава был другой член Цеха поэтов Владимир Нарбут. Он принадлежал к старинному дворянскому роду, ведущему родословную от запорожских казаков. Родился Нарбут в 1888 году на хуторе Нарбутовка Есманской волости Глуховского уезда Черниговской губернии. Отец поэта Иван Яковлевич, владелец захудалого поместья, отличался большой образованностью, окончил Киевский университет по отделению физико-математическому, был весельчаком буйного нрава, увлекался карточной игрой, и домашним от него часто перепадало. Мать поэта Неонила Николаевна была из семьи священника и, осиротев, вышла замуж очень рано. Нрава она была кроткого и мужу никогда перечить не могла. Дом Нарбутов был полон детей: Тамара, Евгения (обе умерли в младенчестве), Георгий (будущий крупный художник-график «Мира искусств», основавший школу украинской графики), Елена, Владимир, Сергей, Агнесса, Николай, Борис. Владимир вместе с братом Георгием учился в гимназии города Глухова. В 1906 году оба брата тайно отправились в Санкт-Петербург, так как отец не желал их туда отправлять. Как только братья нашли квартиру, их начисто обокрали. Выручил известный художник Билибин, который помог братьям, пожалев талантливого художника Георгия. Владимир учился в университете и в 1909 году дебютировал со своими стихами, а в 1910 году выпустил первую книгу «Стихи» объемом в 133 страницы. Книга была необычна. В столичные салоны с изысканными шелками и туманами ворвался сельский разбойник, веселый ухарь, который бытописал глухие уголки России сочными красками художника:

Многие стихи сборника были пронизаны фольклором: здесь и водяной, и Баба-яга, и оборотни. От строчек:

веяло гоголевским Вием. Естественно, талантливая книга неизвестного поэта вызвала в литературном мире Санкт-Петербурга фурор. О ней заговорили, появилось множество рецензий. Гумилёв писал о ней в шестом номере журнала «Аполлон» за 1911 год: «Неплохое впечатление производит книга стихов Нарбута… она ярка. В ней есть технические приемы, которые завлекают читателя (хотя есть и такие, которые расхолаживают), есть меткие характеристики (хотя есть и фальшивые), есть интимность (иногда и ломание). Но как не простить срывов при наличии достижений?.. Неужели время вульгарной специализации по темам наступило и для поэзии? Или это только своеобразный прием сильного таланта, развивающего свои способности поодиночке? Давай Бог! В этом случае страшно только за него, а не за всю поэзию». Нарбута в литературе можно было считать русским Бодлером, который опоэтизировал по примеру Шарля Бодлера мерзостную сущность низменного и отверженного. Именно бодлеровское начало в поэзии Нарбута считалось адамизмом в Цехе поэтов.

Георгий Иванов вспоминал в «Петербургских зимах»: «Было в молодом Нарбуте что-то есенинское — не только в красочности его стихов, но и в поведении. Он тоже взирал на жизнь столицы глазами деревенского хулигана, для которого законы были тяжкими оковами. Уже через несколько месяцев пребывания поэта в столице был вызван в суд свидетелем по делу „дворянина Владимира Нарбута“ секретарь журнала „Аполлон“, где в это время трудился Нарбут. В одну из первых своих ночей в Петербурге Нарбут по дороге из одного кабака в другой с одобрения разгулявшейся компании влез на одного из коней Клодта на Аничковом мосту. А когда его попытался укротить городовой, Владимир его избил. Вскоре он стал членом Цеха поэтов».

Михаил Зенкевич познакомился с Гумилёвым в 1910 году в журнале «Аполлон». Николаю Степановичу понравились стихи молодого поэта (Зенкевич был на пять лет младше него и учился на юридическом факультете университета), и он опубликовал их в журнале. В 1911 году Михаил Александрович по своим убеждениям стал членом Цеха поэтов.