Дэн Сяопин - читать онлайн книгу. Автор: Александр Панцов cтр.№ 110

Что же касается самого Дэна, то он, по крайней мере внешне, сохранял спокойствие. С конца января, то есть с тех самых пор, как Мао решил разгрузить его, он уже все дни проводил дома. О событиях на площади Тяньаньмэнь, разумеется, знал, но конечно же не имел к ним никакого отношения. Бóльшую часть времени сидел в кабинете, беспрерывно курил и думал. С домочадцами почти не разговаривал, стараясь не посвящать их в свои волнения. 7 апреля в восемь часов вечера из передачи Центрального народного радио он узнал о том, что его сняли со всех должностей внутри и вне партии. Сообщение было непоследовательным. С одной стороны, в нем подчеркивалось, что «обсудив контрреволюционный инцидент на площади Тяньаньмэнь и поведение Дэн Сяопина в последнее время, Политбюро ЦК КПК считает, что характер вопроса о Дэн Сяопине уже изменился, и [теперь речь идет об] антагонистических противоречиях». С другой — заявлялось, что Дэна оставляют в партии⁹⁷. Чувствовалось, что Мао, как и прежде, во времена «бури и натиска», не хочет кровавой расправы над «неразумным» Дэном и, свергая его, не спешит усиливать «группу четырех». Это не могло не питать надежду. Дэн тут же написал Председателю благодарственное письмо⁹⁸.

А в это время Цзян Цин распространяла в партийном руководстве слухи о том, что «народные массы» готовы «нанести удар по Дэн Сяопину и схватить его», так как именно он возглавлял «контрреволюционный мятеж». Она даже уверяла, что Дэн лично приезжал на машине на площадь Тяньаньмэнь, чтобы руководить митингующими⁹⁹. Узнав об этом, заведующий канцелярией ЦК Ван Дунсин, недолюбливавший Цзян Цин, срочно испросил разрешение Председателя перевести Дэна вместе с женой в безопасное место, где легче было бы их охранять. Мао дал «добро». В итоге Дэна и Чжо Линь опять разлучили с детьми, посадив обоих под домашний арест в их прежнем роскошном доме в центре Пекина. Здесь они и жили в течение трех с половиной месяцев в полном одиночестве, если не считать приходившую помогать по хозяйству родственницу, повара и солдат охраны.

Детей же заставили принять участие в публичном поношении отца, после чего выселили из дома.

Стоит ли говорить, что все члены семьи тяжело переживали опалу? «В такой семье, как наша, вообще не стоит рожать детей!» — как-то, не выдержав, в один голос сказали Дэн Линь и Дэн Нань. Вместе с младшей сестрой, Маомао, они стали готовиться к самому худшему¹⁰⁰.

Между тем в стране вовсю шла поименная критика «ревизиониста» Дэна. Разоблачительные статьи в газетах и журналах публиковались каждый день, радио и телевидение беспрерывно вещали о его «преступлениях». Только в массе народа кампания по-прежнему не находила отклика. Даже среди чиновников и работников правоохранительных органов. Антидэновские публикации и особенно документы по упорядочению, подготовленные в 1975 году Дэном и печатавшиеся теперь Цзян Цин и ее сотоварищами, чтобы показать, насколько «буржуазен» был Дэн, вызывали у большинства людей обратную реакцию: не ненависти к «каппуисту», а симпатии к человеку, который хотел улучшить жизнь народа¹⁰¹.

Бывший заключенный одной из тюрем рассказывает: «[Как-то в апреле 1976 года] около 2 часов дня меня привели в комнату для допросов… Здесь меня ожидали три пожилых ганьбу, явно сотрудники министерства общественной безопасности.

— Ты читал сегодня газеты? — спросили они.

— Да, — сказал я, — читал.

— Что ты думаешь о том, что в них написано?

— Я прочел, что плохие люди устроили беспорядки на площади, напав на революционных военных. Но… я не понимаю, как за этим мог стоять Дэн Сяопин… Лично я не могу поверить, чтобы Дэн подзуживал хулиганов нападать на Народно-освободительную армию. Он вырос в ней. Он руководил ею. Он живет армией.

Я думал, меня накажут. Но вместо этого все рассмеялись.

„Что же происходит?“ — подумал я. Было не похоже, что они пытались заманить меня в ловушку. Они были счастливы… Я вернулся в камеру смущенным»¹⁰².

В июле в жизни Дэна произошли определенные перемены. Он и Чжо Линь получили разрешение воссоединиться с детьми. Все опять собрались в старом доме. «Отец и мать смогли не только увидеть своих сыновей и дочерей, но — что их еще больше обрадовало — повидаться с любимыми внуками», — пишет Маомао¹⁰³.

Здесь, в небольшом одноэтажном особняке, в ночь с 27 на 28 июля они испытали удары страшнейшего землетрясения, сила которого в эпицентре, находившемся в 150 километрах к западу от Пекина, в городе Таншане, достигала 7,8 балла. Миллионный Таншань оказался полностью разрушен. По официальным данным, в нем под завалами погибло более 240 тысяч человек, свыше 160 тысяч были ранены ^[83]. Маомао вспоминает: «Я выбежала в коридор, громко крича: „Землетрясение! Землетрясение!“ В это время сзади меня раздался грохот, я повернулась и увидела, что вдруг разрушилась бóльшая часть потолка коридора… В это время Дэн Линь и Дэн Нань тоже выбежали из своих комнат. Мы посмотрели друг на друга и разом громко закричали: „Папа! Мама!“… Мы… проникли [в их комнату] и увидели родителей, крепко спавших. Они приняли снотворное и не могли проснуться. Мы поторопились их разбудить и помогли им быстро выбраться наружу. В это время небо качалось, земля ходила ходуном, из ее глубоких недр доносился однотонный мощный гул, повергавший людей в ужас… Вдруг Дэн Линь громко закричала: „Там же еще дети!“ Внезапно застигнутые опасностью, мы только и думали, что о папе с мамой, а о детях совсем забыли. Развернувшись, мы бросились в шатавшийся дом, схватили спавших детей в охапку и выбежали во двор»¹⁰⁴.

После этого долгое время Дэн с семьей ютился около дома под наскоро сколоченным тентом. На улицах и во дворах обитали тогда большинство пекинцев. В чудом уцелевшие, но полуразрушенные дома люди боялись возвращаться.

В создавшихся условиях жителям столицы да и других районов страны стало совсем не до критики Дэна. Все только и говорили, что о землетрясении. Массовой пропагандистской кампании так и не получилось.

А вскоре весь Китай потрясла еще одна новость: 9 сентября в 00 часов 10 минут скончался Мао Цзэдун. Вся страна погрузилась в траур. 18 сентября на митинг памяти Мао на площади Тяньаньмэнь собрались более миллиона человек, траурные собрания прошли во всех городах и «народных коммунах». В три часа дня на три минуты в скорбном молчании под непрерывный гудок заводов и фабрик замерла вся страна. С траурной речью на площади Тяньаньмэнь выступил Хуа Гофэн. Он заявил, что «Председатель Мао Цзэдун будет вечно жить в наших сердцах», и призвал всю партию, армию и народы Китая, «обратив горе в силу», выполнить завет «великого кормчего»: «Проводить марксизм, а не ревизионизм; сплачиваться, а не идти на раскол; быть честным и прямым, а не заниматься интриганством». (Этот завет Мао дал партийным и военным руководителям в августе 1971 года¹⁰⁵.) При этом Хуа выдвинул ряд задач во внутренней и внешней политике, подчеркнув, в частности, необходимость продолжать революцию при диктатуре пролетариата и «углублять и развивать критику Дэна и борьбу с правоуклонистским поветрием пересмотра правильных оргвыводов»¹⁰⁶.