Алиенора Аквитанская - читать онлайн книгу. Автор: Режин Перну cтр.№ 19

Прервав разговор, Людовик ушел и отправился за советом к одному из своих приближенных, тамплиеру Тьерри Галерану; еще один повод к размолвкам между королем и королевой, поскольку она ненавидела Тьерри, и тот отвечал ей взаимностью. Он знал, что Алиенора часто за глаза осыпает его довольно рискованными насмешками, называя евнухом; но Людовик охотно следовал его советам, как до него делал его отец, Людовик VI, которому это шло только на пользу.

Тьерри и другие бароны без колебаний указали ему волевое решение как единственный возможный выход. В ту же ночь войска франков покинули Антиохию, и Алиеноре волей-неволей пришлось уйти вместе с ними.

Дальнейшие события полностью доказали правоту Раймунда де Пуатье. Крестовый поход, направленный против Дамаска, отношения с которым с самого зарождения латинских королевств всегда были сердечными, и бездарное командование привели к жалкому поражению, последствия которого оказались для Иерусалимского королевства весьма ощутимыми и тягостными: франки и германцы, заставлявшие турок трепетать, ушли, так ничего и не сделав. Император Конрад 8 сентября вышел в море. Что касается французского короля, то он задержался до Пасхи 1149 г. Не желая признавать свое поражение, он пытался строить новые планы: вместо того, чтобы опереться на византийцев, которые гнусным образом его обманули (вместо того, чтобы предоставить ему обещанные суда, они буквально предали в руки турок остатки находившейся в Малой Азии армии крестоносцев), пробовал вступить в союз с врагом Раймунда де Пуатье — Рожером Сицилийским. Возможно, он просто-напросто старался оттянуть свое возвращение в Европу, где его ждало двойное унижение: в качестве короля, поскольку его поход провалился, и в качестве супруга, поскольку его брак также оказался неудачным.

Они с Алиенорой поплыли на разных судах сицилийской эскадры. Обратный путь оказался неспокойным. Сицилийский король в то время вел войну с византийским императором, и с наступлением весны возобновились бои на море. На широте мыса Малея, у берегов Пелопоннеса, поблизости от Монемва-сии флот натолкнулся на византийские суда. Во время боя тот корабль, на котором плыли Алиенора и ее свита, был захвачен греками. Пираты, с неожиданно доставшимися им выгодными для византийского императора заложниками, уже взяли курс на Константинополь, когда сицилийские нормандцы пришли на помощь пленным и освободили их. Между тем, 29 июля судно, на котором плыл Людовик, бросило якорь в порту Калабрии. В течение трех недель король ничего не знал о судьбе своей жены, затем, наконец, ему сообщили, что она жива и здорова и находится в Палермо. Людовик с Алиенорой встретились в Потенце, где нормандский король Сицилии, — тот самый, чьи предложения они не так давно отклонили, — принял их с величайшими почестями. Скорее всего именно там они узнали о смерти Раймунда де Пуатье: 29 июня он пал в бою против Нурэддина, и победитель послал багдадскому калифу его прекрасную белокурую голову.

Усталость и волнения (а может быть, и горе) на некоторое время лишили Алиенору той беспредельной выносливости, которой она отличалась до тех пор. Она заболела и, оберегая ее, обратный путь разбили на короткие переходы, с долгой остановкой в знаменитом бенедиктинском монастыре Монте-Кассино.

Папа Евгений III был в курсе злоключений, выпавших на долю армии крестоносцев, и знал о том, что королевская чета прибыла в Италию. Разумеется, знал обо всем и Сугерий, к которому периодически являлись гонцы с письмами от короля. В ответных письмах он посылал Людовику множество мудрых советов: при нынешних обстоятельствах королю не следует принимать никаких решений, пусть он прежде всего вернется в свое королевство, где его присутствие делается все более необходимым; разногласия между ним и его супругой могут оказаться всего лишь следствием усталости и перенесенных опасностей. И настоятель Сен-Дени поспешил обратиться к папе и сообщить ему о том, через какие испытания пришлось в то время пройти королевской чете.

Евгений III, несмотря на суровый вид, был добрым и чувствительным человеком, он сам благословил молодых супругов перед тем, как они отправились в этот поход, полный опасностей, тягот и разочарований. Разволновавшись при мысли о том, сколько испытаний выпало им на долю за эти два года, он пригласил Людовика и Алиенору в свою резиденцию в Тускуле: он не мог в то время жить в Риме, охваченном мятежом, который поднял захвативший город известный бунтарь Арнольд Брешианский.

Король и королева Франции добрались туда только к середине октября. Встретили их как нельзя лучше. У папы с каждым из них состоялась долгая беседа: он всей душой стремился к тому, чтобы воссоединить молодую чету, помочь ей вернуться к той совместной жизни, которую они обязались вести на благо своих народов, выслушивал их взаимные жалобы, старался успокоить и помирить их. Что касается этой истории с родством, папа уверил, что беспокоиться не о чем — Церкви известны подобные случаи, и она вполне допускает их брак.

Людовик испытал от этого явное облегчение: его чувствительную совесть, вне всякого сомнения, смущала эта вполне реально существовавшая проблема родства — прабабка Алиеноры, Одеарда Бургундская, была внучкой Роберта Благочестивого, его предка. По гражданским законам это было родством девятой степени, но, если считать по каноническим нормам, они состояли в четвертой или пятой степени родства, что влекло за собой недействительность брака. А он по-прежнему, несмотря на обиду, которую затаил после антиохийских событий, был влюблен в Алиенору.

К концу этой встречи супруги, казалось, помирились. Папа проводил их в спальню, которую велел для них приготовить: это было роскошная комната, затянутая шелком, — ему известны были вкусы Алиеноры, — с одной-единственной кроватью. Супруги провели в Тускуле несколько дней, после чего уехали, осыпанные подарками и добрыми словами понтифика. «Когда они прощались, — рассказывает летописец Иоанн Солсберийский, — этот человек, несмотря на всю свою суровость, не мог сдержать слез. Перед отъездом он благословил их самих и все французское королевство».

* * *

К дню святого Мартина (11 ноября) Людовик и Алиенора вернулись на берега Сены, и в следующем, 1150 г. — весомое доказательство примирения королевской четы — у них родился второй ребенок. Но не наследник престола, появления которого они оба так желали: как и в первый раз, это была девочка, ее назвали Алисой.

Для Алиеноры началась безрадостная полоса жизни: Сена после Оронта; вместо лимонных садов — берег, усыпанный опавшими листьями, которые уже начали гнить под моросящим ноябрьским дождем; вместо дворцов, уступами расположившихся на берегах Золотого Рога, — старая добрая резиденция французских королей посреди маленького островка Сите. Вокруг нее сгущалась атмосфера недовольства, которую она постоянно чувствовала после разгрома в Кадмоских горах и особенно — после Антиохии; и в утешение — всего лишь неизменно галантный и любезный муж, чье доверие она, похоже, утратила безвозвратно. Еще на обратном пути во Францию он недвусмысленно дал ей понять, что отныне намерен править один. Вскоре после перехода через Альпы он покинул свиту и поспешил в Оксерр. Там его встретил Сугерий, двинувшийся ему навстречу, чтобы сообщить о состоянии дел в государстве. Они вдвоем вернулись в Париж и, чтобы вознаградить верного советника за его преданность, Людовик велел провозгласить во всех своих владениях, что Сугерий заслужил титул «отца родины».