Жизнь графа Дмитрия Милютина - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Петелин cтр.№ 73

В эти дни братья Милютины не раз встречались, подолгу обсуждали текущие дела, которые складывались так, что не могли удовлетворить их деятельные и кипучие натуры.

Как-то Николай Милютин пришел в Военное министерство повидать брата. Это было 6 мая 1861 года. Обнялись и горько поделились своими новостями.

– Только что был принят государем императором, – сказал Николай Алексеевич, – обошелся со мной очень благосклонно, благодарил за службу, несколько раз обнимал меня, желал хорошо отдохнуть мне и моей семье…

– Странные дела происходят в нашем царстве, – глядя сочувственно на брата, сказал старший Милютин. – Ты посмотри, что делается в государственном аппарате, – самых невежественных и необразованных император сажает на важные и ответственные должности…

– Я-то свою должность сдал тайному советнику Александру Григорьевичу Тройницкому, опытному статистику, председателю Статистического комитета, он будет хорошим товарищем министра внутренних дел.

– Про тебя-то я не говорю, а посмотри, что делается в других министерствах и департаментах… Новый министр внутренних дел Петр Александрович Валуев назначил графа Петра Андреевича Шувалова, генерал-майора свиты, начальником штаба корпуса жандармов и управляющим Третьего отделения собственной Его Величества канцелярии, а на его место директора Департамента общих дел назначил графа Павла Андреевича, его брата, бывшего агента в Париже, не имевшего никакого опыта гражданского управления. Как это тебе нравится? И все больше аристократических имен появляется в министерстве, вместо деловых чиновников появляются графья, мало сведущие в делах, – граф Дмитрий Николаевич Толстой, граф Константин Иванович фон дер Пален…

– Вообще Петр Александрович Валуев тяготеет к высшему свету, часто бывает на всех приемах, очаровывает прелестных дам, влиятельных и очень опасных, еще Николай Первый увидел Валуева и отозвался о нем как образцовом, тут же он занял приличное место, а дальнейшее ему не доставило никаких хлопот, стал помощником князя Суворова, генерал-губернатора Прибалтийских губерний, потом губернатор в Митаве, затем директор Второго департамента Министерства государственных имуществ при министре Михаиле Николаевиче Муравьеве, страшном противнике отмены крепостного права, а Валуев от его имени писал контрпроект… Представляешь, высокий рост, симпатичные черты лица, изящный в разговоре, иногда велеречив и торжествен, но ему все прощается, он часто цитирует известных писателей и философов, но всегда удачно, то на французском, то на немецком, то на английском, именно чтобы показать свою образованность и красноречие, а женщинам это очень нравится.

– Да и я много раз с ним сталкивался, обычный аристократический доктринер, сочувствует английским учреждениям, восхищается порядком в Прибалтийских губерниях, не симпатизирует русскому демокртизму, наши русофилы и славянофилы называют его космополитом, он будет хорошим министром внутренних дел, как раз тем, что нужно императору и партии помещиков…

Дмитрий Милютин полностью поддерживал реформаторскую деятельность своего брата, симпатизировал ему в самых искренних его предложениях, сочувствовал, когда у них что-то не получалось.

– Валуев займет примирительную линию, такую, какую хочет император, напугавший своей реформой всех помещиков, владельцев крепостных, – сказал Николай Алексеевич. – Он постарается оградить интересы помещиков, затянет выкуп крестьянами земельных наделов, подбор мировых судей тоже окажется более выгодным помещикам, а не крестьянам… Тут очень много тонкостей и неясностей, ведь реформа только провозглашена, а столько еще придется делать…

– Да и мне придется что-то делать, – грустно сказал Дмитрий Алексеевич, – никак мы не сработаемся с Сухозанетом… Ничего похожего на должность товарища министра я не исполняю. Ну ладно, пока все были заняты крестьянской реформой, потом обострением в польских делах, чуть ли не восстание в Польше, демонстрации, разгон демонстраций казаками, я понимаю, было не до меня и Сухозанета, потом март, апрель, май, а Сухозанет и не думал вводить меня в управление министерством, потом мы наконец объяснились, он стал присылать мне доклады по хозяйственным делам, потом доклады шли к нему, он желает, чтобы все дела шли к нему. И что ты думаешь? Сначала хозяйственные дела попадают ко мне, потом к министру, переменилась только формальная процедура, у меня по-прежнему не было никакой власти, после министра дело поступало к директору канцелярии генералу Лихачеву, а наши взгляды совершенно различны… Недавно, 4 мая, я написал записку министру о том, что прошу уволить меня в длительный отпуск, на воды, за границу, вы прекрасно справляетесь без меня. Министр доложил императору о моей просьбе, через несколько же дней император принимал меня в Царском Селе с докладом от министерства, а министр остался в Петербурге. Государь был чрезвычайно милостив и сказал, чтобы я остался пока без длительного отпуска, может дать только на два летних месяца, теперь совесть моя успокоилась, император знает о моем нежелании пассивно наблюдать за деятельностью министра и его команды, а то так меня тяготила моральная ответственность перед императором и общественным мнением.

Братья Милютины распрощались, а вскоре после этого события приняли драматический характер… Заболел наместник царства Польского князь Горчаков, вместо него послали военного министра Сухозанета, а на его место назначили Дмитрия Алексеевича Милютина, который и не представлял, какая огромная ответственность ложится на него, а делать он ничего не мог как временный заместитель министра, приходилось исполнять то же самое, используя прежние средства, какие имелись.

В Петербурге и Москве все еще продолжались торжественные празднования по случаю отмены крепостного права, император все еще надеялся, что он совершил великое благодеяние, и принимал поздравления от выборных своего народа, а в стране, особенно в Польше и Западных губерниях, обстановка с каждым днем все обострялась, в Польше все меньше подчинялись официальным чиновникам, пели патриотические песни, одевались в национальные костюмы, выходили на улицы с требованием предоставить Польше самостоятельность и независимость, одна из демонстраций была расстреляна, а наместник и его чиновники скрылись в своих квартирах, словно изолировав себя.

1 марта 1861 года Валуев записал в дневнике: «Можно ли придумать более полную, унизительную, подавляющую сатиру на всю систему нашего польского управления! Можно ли найти в истории более неопровержимое, явное, почти наивное сознание в своей неспособности, в отсутствии всякой нравственной силы, в несостоятельности всего того, что думано и делано 30 лет сряду?»: вместо конституции Польши 1815 года Николай Первый после подавления Польского восстания 1830–1831 годов ввел серьезные ограничения в правах царства Польского, против чего резко возражали поляки, особенно молодежь. Но Александр Второй полностью был согласен с драконовскими мерами против Польши и в своем заявлении твердо пообещал не делать никаких послаблений. «Между тем так называемый образованный класс и передовые, как они сами себя называют, люди бредят конституцией, социализмом и проч. Юношество в полной деморализации. Польша кипит – и не одно царство Польское, но и Литва. Все это угрожает чем-то зловещим», – написал в дневнике А.В. Никитенко 10 апреля 1861 года.