Кривые дорожки к трону - читать онлайн книгу. Автор: Юлиана Чернышева cтр.№ 86

— Не могу представить. Мне казалось, ты всегда был таким уравновешенным, как сейчас.

— Нет, уравновешенным и сдержанным был Истар. Он и меня пытался сдерживать, правда, не всегда получалось. А иногда, когда понимал, что останавливать бесполезно, присоединялся. И тогда в итоге получали мы оба.

— Вы с ним дружили, да? Тогда на башне ты сказал, что вы ладили…

— Вот до этого «момента откровенности» и ладили.

— Истар не простил, что принц ты, а не он?

На этот раз в улыбке Ирвина было куда больше тепла.

— Ты ведь знаешь его таким, как сейчас, отсюда и неверные выводы. Он не жаждал трона. А вот мысль, что собственный отец… — Он словно прервал сам себя. — Когда нас отпустили после аудиенции, мы поднялись как раз на ту башню проветрить головы, побыть подальше от всех. Я бушевал, проклинал все и вся, заклинаниями кидался из тех, что уже знал. Истар пытался меня успокоить, хотя сам был не в себе. Кого же не раздражает, когда кто-то лезет с утешениями в неподходящий момент, верно? Я сорвался. Снова. Наговорил кучу гадостей, обвинил во всем, в чем только мог, а завершил тем, что именно он отнял у меня отца.

Я судорожно сглотнула, подавив желание поднести ладонь к губам. Мне было жаль Ирвина, того мальчика, каким он в то время был, но и Истара жаль не меньше.

— Ис посмотрел на меня и сказал только, что все это затеяли лишь для того, чтобы я выжил. Его же жизнь никого не интересовала. А потом развернулся и ушел.

Рука метнулась к шее, оттягивая ворот туники, потому что мне вдруг стало нечем дышать. Брат — мне пока стоило труда назвать его так, даже мысленно — был прав. Именно он в первую очередь был пострадавшим, он был разменной монетой в этой жестокой игре. И сейчас совершенно с другой стороны виделось его несерьезное поведение. Действительно, к чему создавать видимость идеального наследника престола, когда ты сам ощущаешь себя лишь ширмой для чужих дел. Как он вообще сумел не озлобиться в такой ситуации, только боги знают.

— Неужели за столько лет вы так и не помирились?

— Я пытался извиниться. Позже, когда осознал, что из нас двоих был не прав именно я. Только Истар уже окончательно замкнулся в себе и все попытки игнорировал. Он даже звать меня наедине начал не иначе как «ваше высочество», да и вообще на «вы». Потом перестал, конечно, но вернуть ту дружбу, что была раньше, уже не получилось. А позже я взялся за голову и начал пытаться соответствовать реальному положению дел, а Ис, наоборот, жить в свое удовольствие. Результат спустя шестнадцать лет ты можешь лицезреть сейчас.

— За что они так? С вами, со всеми нами…

Ирвин нервно дернул плечами.

— Считали, что так будет лучше. Да и до сих пор считают, наверное, все же сложилось, как планировали. Это то, чего я боюсь. Что однажды уже мой сын спросит, за что я с ним так, а я не смогу оправдаться ничем, кроме «так было нужно для страны». Или же вовсе не посчитаю нужным оправдываться, ослепший в своей уверенности.

Разговор получался немного странным — я чувствовала себя так, будто подглядывала за чужой жизнью сквозь окно. Но при этом складывалось ощущение, что Ирвину он нужен был не меньше, а может, и больше, чем мне. Наверное, не нужны были даже вопросы, достаточно просто дать ему время собраться с мыслями, и он продолжил бы сам. И словно откликом на эту мысль муж запрокинул голову на спинку скамейки и, глядя в небо, признался:

— Ты не представляешь, насколько непривычно кому-то об этом рассказывать. Непривычно, но… приятно? Даже слово не могу подобрать.

— Тогда почему ты тянул так долго? Прошел уже не один день с нашей свадьбы, Ир. Неужели за это время нельзя было придумать что-то? Нельзя было убедить короля, что я имею право знать, а ты — не продолжать и дальше жить с этим наедине.

— Наверное, я оказался слишком труслив для этого. — Я недоуменно нахмурила брови, глядя на него, но супруг продолжал смотреть вверх. — Помнишь тот разговор на террасе? Наутро после свадьбы? У меня ведь был определенный план, мнение, что начинать семейную жизнь со лжи не дело. Думал, как только немного наладим отношения, пойду к отцу на поклон за разрешением рассказать все тебе.

— Но не пошел, — убежденно произнесла я.

— Не пошел, — согласился Ирвин. — Ты была так искренна в своей речи о том, почему не хочешь быть королевой, что я убедил себя — слишком рано для такой правды, она лишь все испортит. Ты закроешься от меня, страшась привязаться к человеку с ненужным титулом.

— А потом? — Мой голос прозвучал чуждо. — Я ведь уже привязалась. Ты не мог этого не видеть.

— Как не мог не чувствовать, что и сам привязываюсь к тебе. И с каждым днем все больше боялся потерять. Каждый раз, когда в голову приходила мысль, что дальше тянуть нельзя, я вновь говорил себе — нет, рано. Я еще не настолько нужен тебе, чтобы поступиться ради этого мечтой. А ты уже не настолько была безразлична мне, чтобы я мог так спокойно это пережить.

— Ты испортил не меньше, чем мог бы тогда. Ложь никогда не будет лучше правды.

— Я знаю. Знаю хорошо. — Он уткнулся лицом в поставленные на колени руки. — Вот это — знаю, в отличие от того, как все исправить. Поэтому сижу тут и жалуюсь тебе, как распоследний слабак.

Может быть, он действительно жаловался, но вот слабаком от этого не стал точно. Напротив, для меня это было скорее проявлением силы воли — взять себя в руки и открыть душу. Для меня решиться на такое было всегда непросто, а особенно будучи припертой к стене. В такие моменты хотелось отбиваться до последнего, а никак не сдаваться.

— Ты сможешь меня простить? — по-своему расценил молчание Ир. — Не сейчас, понимаю, но позже? Мне не хочется думать, что собственными руками разрушил то, что мы только начали строить.

Боги, как мне хотелось ответить «да». Сказать, что непременно прощу, а может, уже и простила. И что все у нас будет хорошо. Но…

— А что будет дальше? — Я даже пальцы в замок сцепила, чтобы не протянуть руки к его плечу. — Какую правду ты скроешь от меня в следующий раз? О том, что завел любовницу? О том, что кто-то из дорогих мне людей неизлечимо болен? О чем ты мне не захочешь рассказать в страхе потерять?

— Гера…

— Нет, Ирвин, послушай. Я хочу тебе верить, правда хочу. Но как я могу это сделать? То, что случилось однажды, легко может повториться еще раз. Где гарантия, что ты будешь честен со мной?

— Ее нет, — глухо признал он. — Я даже не могу пообещать рассказывать тебе все, потому что всегда будет что-то, что открыть я просто не буду иметь права. Рабочие вопросы, чужие тайны, государственные дела…

— Да плевать мне на государство! — воскликнула я, только потом осознав, что именно сказала. Но не прервалась, не закрыла в испуге рот. — Мне плевать на то, от кого дочь у королевского казначея или как распределяются налоги и арлы. Но если дело касается меня или тех, кто мне близок, я хочу быть в курсе. Пусть это будет что-то плохое, пусть ты станешь сомневаться в том, как я отреагирую или справлюсь — не важно. Я хочу знать. Это ты мне можешь пообещать?