Брежнев - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 74

Аппарат ЦК стал с тех пор составлять для руководства специальные таблицы, которые показывали, как стремительно сокращается количество евреев в руководящих кадрах союзных и республиканских ведомств. К 1952 году уже не осталось ни одного еврея — первого секретаря обкома, крайкома или секретаря ЦК нацреспублики. Вскоре весь партийный аппарат был полностью очищен от евреев (подробнее см. книгу Г. В. Костырченко «Тайная политика Сталина»).

Аппарат агитпропа под руководством Суслова начал чистку средств массовой информации от евреев, методично проверяя одну редакцию за другой. Главный редактор, который обвинялся в покровительственном отношении к евреям, тоже лишался своей должности. Далее намечалась чистка творческих союзов, учреждений культуры, учебных и научных заведений.

Заведующий отделом науки ЦК Юрий Андреевич Жданов (сын члена политбюро) представил Суслову записку, в которой говорилось:

«В ряде институтов Академии наук имеет место тенденциозный подбор кадров по национальному признаку…

Среди физиков-теоретиков и физиков-химиков сложилась монопольная группа — Л. Д. Ландау, М. А. Леонтович, А. Н. Фрумкин, Я. И. Френкель, В. Л. Гинзбург, Е. М. Лившиц, Г. А. Гринберг, И. М. Франк, А. С. Компанеец, Н. С. Мейман и др. Все теоретические отделы физических и физико-химических институтов укомплектованы сторонниками этой группы, представителями еврейской национальности».

В ЦК тут же составили таблицу количества евреев — академиков, членкоров, докторов и кандидатов наук. Но физики уцелели, потому что руководитель атомного проекта профессор Иван Васильевич Курчатов доходчиво объяснил Берии, что без этих людей ядерную бомбу не создать.

В мае 1947 года Сталин сделал Суслова секретарем ЦК и начальником управления ЦК по проверке партийных органов.

Суслов председательствовал на собрании аппарата ЦК, где был избран суд чести и где обсуждалась судьба бывшего заместителя начальника одного из отделов управления пропаганды и агитации Бориса Леонтьевича Сучкова.

Назначенный директором нового Государственного издательства иностранной литературы, Борис Сучков создал уникальный коллектив, где редакции возглавлялись академиками. Задача издательства состояла в том, чтобы рассказывать о достижениях мировой науки. «Сучков — человек широкой эрудиции, огромного личного обаяния, блестящий организатор, — вспоминал Александр Гусев, заместитель председателя научно-редакционного совета издательства „Российская энциклопедия“, — меньше чем за год сделал колоссально много».

Борис Сучков пал жертвой ведомственных интриг и скрытого противостояния двух могущественных фигур — Берии и Жданова. Он был обвинен министерством госбезопасности в передаче американцам секретной информации о голоде в Молдавии и разработках советского атомного оружия. Ходили слухи, будто во время войны он попал в плен и был завербован гестапо, а после войны американцы нашли его подписку о сотрудничестве и заставили его работать на ЦРУ…

Сучкова судили и приговорили к двадцати пяти годам лагерей. Он отсидел семь лет. После смерти Сталина его выпустили. Он начал жизнь заново, возглавил академический Институт мировой литературы имени Горького, был избран членом-корреспондентом Академии наук. Но арест, суд и лагерь не прошли бесследно — Борис Леонтьевич умер очень рано: сердце разорвалось. Уже после смерти ему присудили Государственную премию СССР.

Возражать Суслову не решались. Это позволял себе только руководитель Союза писателей Александр Александрович Фадеев, чувствуя за собой поддержку Сталина. На заседании комитета по сталинским премиям Суслов выступил против кандидатуры выдвинутого на премию одного татарского поэта.

— Товарищ Суслов, а вы читали его стихотворения? — спросил Фадеев. — Читать нужно, товарищ Суслов, а уже потом высказывать свое мнение.

На одном из заседаний секретариата ЦК рассматривался деликатный вопрос. Отдел художественной литературы и искусства ЦК партии представил справку о многочисленных купюрах в сочинениях Горького, которые издавались после смерти писателя.

Например, из знаменитого очерка «В. И. Ленин» вырезали такие слова: «Невозможен вождь, который — в той или иной степени — не был бы тираном. Вероятно, при Ленине перебито людей больше, чем при Фоме Мюнцере».

Томас Мюнцер — радикальный проповедник времен Реформации, вождь и идеолог народных масс в Крестьянской войне 1524–1526 годов в Германии.

Отдел ЦК предложил «вторично издать 17-й том Собрания сочинений, не допуская впредь никаких купюр в сочинениях, изданных при жизни писателя и одобренных им».

Разобраться поручили Суслову. Суслов рассудил так: выпускать с купюрами — неразумно, потому что дотошные читатели могут сравнивать с прижизненными изданиями Горького. Выпускать без купюр — невозможно, нельзя разрушать канонический образ Ленина.

И Суслов доложил Маленкову, что вообще считает переиздание семнадцатого тома нецелесообразным. Вот за это Михаила Андреевича и ценили. Он не пропускал ничего опасного, не позволяя ни себе, ни другим никаких отклонений.

В 1949–1951 годах Суслов был главным редактором «Правды». На последнем сталинском съезде в октябре 1952 года Суслов стал членом президиума ЦК. Но, как и для Брежнева, смерть вождя едва не стала концом его политической карьеры. Маленков невысоко ценил Михаила Андреевича, Молотов считал себя главным специалистом по марксизму. Поэтому после смерти Сталина они Суслова отстранили от большой политики. Молотов говорил о нем:

— Суслов — это провинциал. Большая зануда.

Но Хрущеву, который стал отдалять старую гвардию, понадобились его услуги. И Хрущев, и Брежнев были малограмотными людьми, Суслов, который с карандашом в руке читал Ленина, казался им невероятно образованным. Летом 1955 года его вновь включили в состав президиума ЦК.

Летом 1957 года именно Суслов председательствовал на пленуме, который расправился с участниками «антипартийной группы» — Молотовым, Маленковым, Кагановичем. Михаил Андреевич же и произнес главную обличающую речь.

Суслов помнил наизусть все идеологические формулировки и, если видел что-то новое и потому ненадежное, опасное, немедленно это вычеркивал. За это его Хрущев и ценил, верил, что Михаил Андреевич не пропустит неправильной формулировки. Суслов патологически боялся перемен. Консервативный по складу характера, он лучше других понимал, что перемены будут не в пользу режима. И Хрущева предупреждал, что нельзя дальше идти по пути демократизации, что оттепель может превратиться в наводнение, которое все снесет. По складу мышления Суслов был конечно же сталинистом. Но в 1960-е годы он воспротивился полной реабилитации Сталина, потому что это требовало отмены решений XX съезда партии, а Суслов считал, что партия не должна показывать, что она ошибается.

Хрущев, уже выйдя на пенсию, говорил о «полицейской ограниченности» Суслова. По словам Хрущева, именно Суслов устроил расправу над Борисом Пастернаком после того, как за границей был опубликован его роман «Доктор Живаго» и автору присудили Нобелевскую премию по литературе.