МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 62

Георгий Астахов родился на Дону, начал дипломатическую службу в двадцать три года, с 1920 года заведовал бюро печати полномочного представительства РСФСР в Закавказье, потом работал в Турции, Германии и Японии. В ноябре 1928 года от имени советского правительства подписал договор с Йеменом — это был первый договор с арабским правительством. Три года служил советником в полпредстве в Турции, чуть меньше в Лондоне.

В 1936 году Георгия Астахова утвердили заведующим отделом печати Наркомата иностранных дел, а на следующий год отправили советником в Берлин. В отсутствие полпреда Астахов оказался старшим советским дипломатом в Берлине, но полпредом его не сделали, отозвали в Москву. В феврале 1940 года он был арестован и обвинен в шпионаже в пользу польской разведки. 14 февраля 1942 года умер в лагере.

В середине августа Гитлер, который уже готовился к нападению на Польшу, понял, что нуждается в тесном сотрудничестве с Советским Союзом или как минимум в благожелательном нейтралитете. В посольство в Москве было отправлено указание форсировать сближение. Рано утром 15 августа 1939 года посол Шуленбург получил от своего министра указание немедленно посетить Молотова и сообщить, что Риббентроп готов «прибыть в Москву с кратким визитом, чтобы от имени фюрера изложить господину Сталину точку зрения фюрера».

Посол передал Молотову слова министра:

— Обоим народам в прошлом было всегда хорошо, когда они были друзьями, и плохо, когда они были врагами.

Молотов сказал Шуленбургу, что для продолжения торговых переговоров необходима «политическая основа». Он объяснил послу, что пакт о ненападении будет подписан только при наличии специального протокола, в котором оговариваются все важные вопросы, интересующие Советский Союз.

Молотов в целом благожелательно воспринял слова немецкого коллеги, но его больше интересовали не красивые формулировки, а конкретные приобретения. Риббентроп был готов подписать пакт о ненападении, договориться о Балтийском море, Прибалтике и совместно решить территориальные вопросы в Восточной Европе. Сталин давал Гитлеру понять, что за нейтралитет Советского Союза ему придется заплатить ту цену, которую назовут в Москве.

19 августа Шуленбург сообщил Молотову, что Риббентроп уполномочен подписать в Москве специальный протокол, в котором будут определены интересы обеих стран в районе Балтийского моря и решена судьба Прибалтийских республик. Шуленбург целый час безуспешно пытался узнать у Молотова, когда же Риббентроп может приехать. От него требовали максимально ускорить визит, а Молотов тянул с ответом.

Гитлер и Риббентроп не отходили от телетайпа, дожидаясь сведений из Москвы. Поздно ночью Молотов ответил, что если торговое соглашение будет подписано на следующий день — 20 августа, в воскресенье, то через неделю, 26 или 27 августа, Риббентроп может прилететь. Гитлер промаялся до утра, ожидая подробного отчета от Шуленбурга. Он не мог отложить выяснение отношений со Сталиным на неделю. Договоренность с Москвой была нужна ему немедленно, потому что без этого он не рисковал напасть на Польшу. Если бы Англия, Франция и Россия объединились, Гитлер не решился бы выступить. А генералы напоминали, что время уходит: начинать войну надо в последних числах августа, сентябрьские дожди могут сорвать план военной операции.

Сталин согласился пойти на переговоры с Гитлером в последнюю минуту, когда у того уже уходило время, и фюрер вынужден был соглашаться на сталинские условия.

Днем 20 августа Гитлер написал Сталину личное письмо:

«1. Я искренне приветствую заключение германо-советского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений.

2. Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия, таким образом, возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна обоим государствам. Поэтому Германское Правительство в таком случае исполнено решимости сделать выводы из такой коренной перемены.

3. Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и Народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем.

4. Дополнительный протокол, желаемый Правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично. Иначе Германское Правительство не представляет себе, каким образом этот дополнительный протокол может быть выяснен и составлен в короткий срок.

5. Напряжение между Германией и Польшей сделалось нетерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний.

6. Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг с другом является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа.

Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол. Более продолжительное пребывание Министра иностранных дел в Москве, чем один или максимально два дня, невозможно ввиду международного положения.

Я был бы рад получить от Вас скорый ответ».

От себя Риббентроп отправил отдельную телеграмму послу Шуленбургу: «Пожалуйста, сделайте все, что можете, чтобы поездка состоялась».

Слов Гитлера о готовности подписать совместный протокол было достаточно. В понедельник Сталин ответил фюреру: «Я благодарю Вас за письмо и надеюсь, что советско-германский пакт о ненападении ознаменует благоприятный поворот в политических отношениях наших стран… Советское правительство поручило мне довести до Вашего сведения, что оно согласно перенести визит г-на Риббентропа в Москву на 23 августа».

Когда посол Шуленбург сообщил в Берлин, что Кремль готов принять в Москве нацистского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, Гитлер пришел в необыкновенное возбуждение. Он воздел руки к небу и захохотал:

— Ну, теперь весь мир у меня в кармане!

22 августа Гитлер подписал короткий документ: «Я предоставляю имперскому министру иностранных дел господину Иоахиму фон Риббентропу все полномочия для переговоров от имени Германского государства с уполномоченными представителями Союза Советских Социалистических Республик о заключении пакта о ненападении, а также обо всех смежных вопросах и, если представится возможность, для подписания как пакта о ненападении, так и других соглашений, являющихся результатом этих переговоров, чтобы этот пакт и эти соглашения вступили в силу немедленно после их подписания».

Риббентроп прилетел в Москву 23 августа на личном самолете Гитлера. Маршал Александр Михайлович Василевский рассказывал потом писателю Константину Симонову, что немецкий самолет по дороге обстреляли. И на фюзеляже нашли пробоины от осколков зенитных снарядов. Потом с этим делом разбиралась комиссия, ждали от немцев протеста, но они ни слова не сказали — боялись помешать заключению договора.