МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 4

Воспоминания об октябре 1917 года не оставляют сомнений: Ленин, спасаясь от ареста, исчез. Многие обвиняли его в трусости, в том, что он сбежал в решающий момент. Казнь старшего брата, Александра Ульянова, возможно, наложила неизгладимый отпечаток на психику Владимира Ильича.

Вся подготовка восстания шла практически без Ленина.

«После июльского бегства личное влияние Ленина падает по отвесной линии: его письма опаздывают, — писал полковник Никитин. — Чернь подымается. Революция дает ей своего вождя — Троцкого… Троцкий на сажень выше своего окружения…

Чернь слушает Троцкого, неистовствует, горит. Клянется Троцкий, клянется чернь. В революции толпа требует позы, немедленного эффекта. Троцкий родился для революции, он не бежал… Октябрь Троцкого надвигается, планомерно им подготовленный и технически разработанный. Троцкий — председатель Петроградского Совета с 25 сентября — бойкотирует предпарламент Керенского. Троцкий — председатель Военно-революционного комитета — составляет план, руководит восстанием и проводит большевистскую революцию…

Троцкий постепенно, один за другим переводит полки на свою сторону, последовательно день за днем захватывает арсеналы, административные учреждения, склады, вокзалы, телефонную станцию…»

В отсутствие Ленина Троцкий оказался на главных ролях. Он методично привлек на свою сторону весь столичный гарнизон. Уже 21 октября вооруженные части Петрограда признали власть Совета. С этого дня столица принадлежала не Временному правительству, а Троцкому. На стороне Временного правительства оставалась только Петропавловская крепость. Туда поехал Троцкий. Он выступил на собрании этого наблюдательного гарнизона, и солдаты приняли решение поддержать Совет рабочих и солдатских депутатов.

II съезд Советов, к которому был приурочен военный переворот в Петрограде, открылся в день рождения Троцкого — 25 октября. Такой вот он сделал себе подарок.

Решающую ночь Октябрьского восстания Троцкий провел на третьем этаже Смольного в комнате Военно-революционного комитета. Оттуда он руководил действиями военных частей. К нему пришел Лев Борисович Каменев, который выступал против вооруженного восстания, но в решающую минуту счел своим долгом быть рядом.

В первую годовщину Октябрьской революции Сталин писал в «Правде»: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому».

Член ЦК и Военно-революционного комитета Моисей Урицкий восхищенно говорил в те дни Луначарскому:

— Как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого.

Троцкий по значимости в революционном движении был человеком того же уровня, что и Ленин. Из всех вождей большевиков только эти двое обладали качествами, необходимыми для того, чтобы взять власть и не уступить ее.

Троцкий мечтал быть писателем, журналистом. Власть пришла к большевикам так быстро и неожиданно, что Лев Давидович еще и не успел решить, чем же он станет заниматься. На заседании ЦК Ленин предложил назначить Троцкого председателем Совета народных комиссаров. Тот отказался.

— Почему же? — настаивал Ленин. — Вы же стояли во главе Петроградского Совета, который взял власть.

Но Троцкий понимал, что этот пост должен принадлежать Ленину, как лидеру победившей партии. Тогда Ленин потребовал, чтобы Троцкий возглавил ведомство внутренних дел: борьба с контрреволюцией важнее всего. Лев Давидович отказался и от этого предложения. Среди прочего привел в качестве аргумента свое происхождение: еврею не стоит занимать эту должность. Владимир Ильич всей душой ненавидел и презирал антисемитов, поэтому вспылил:

— У нас великая международная революция, какое значение могут иметь такие пустяки?

— Революция-то великая, — ответил Троцкий, — но и дураков осталось еще немало.

— Да разве ж мы по дуракам равняемся?

— Равняться не равняемся, а маленькую скидку на глупость иной раз приходится делать: к чему нам на первых же порах лишнее осложнение?

Троцкий стал говорить, что охотнее всего он продолжил бы занятия журналистикой. Тут уже был против секретарь ЦК Яков Михайлович Свердлов:

— Это мы поручим Бухарину.

Практичный Свердлов и нашел работу для Троцкого:

— Льва Давидовича нужно противопоставить Европе. Пусть берет иностранные дела.

— Какие у нас теперь будут иностранные дела? — недоуменно пожал плечами Ленин, как и все ожидавший мировой революции, но, подумав, согласился.

Вот так Троцкий стал первым министром иностранных дел Советской России. Он занимал пост министра, то есть наркома, всего ничего — меньше пяти месяцев, с 8 ноября 1917-го до 13 марта 1918-го.

В студенческие годы я участвовал в научной конференции в Московском государственном институте международных отношений, посвященной «первому министру иностранных дел Чичерину». Будущим советским дипломатам не следовало знать, что первым был Троцкий…

К своей дипломатической деятельности Троцкий отнесся несколько легкомысленно, потому что было ясно — сейчас не это главное. С утра до вечера он был занят делами Петроградского Совета и Военно-революционного комитета.

Когда один из старых большевиков попросился к Троцкому в наркомат, тот ответил:

— Жаль брать вас на эту работу. Там у меня уже работают Поливанов и Залкинд. Больше не стоит брать туда старых товарищей. Я ведь сам взял эту работу только затем, чтобы иметь больше времени для партийных дел. Дело мое маленькое: опубликовать тайные договоры и закрыть лавочку.

Конечно, эти слова Троцкого — или вежливый отказ, или шутка. Хотя он явно исходил из того, что судьба революции решается не на дипломатическом поприще. Троцкий говорил, что мировому пролетариату дипломатия не нужна, трудящиеся поймут друг друга и без посредников. По словам историков, он вообще не мог понять, как это революционер может стать дипломатом? Слово «дипломатия» считалось в Смольном бранным, а тайная дипломатия осуждалась безусловно.

Перед Троцким стояла одна практическая задача — вывести Россию из войны. Для этого следовало связаться с воюющими державами. Кроме того, быстро выяснилось, что революционная власть, взявшись управлять государством, все же должна исполнять определенные обязанности — по крайней мере, до наступления мировой революции.

Аппарат старого Министерства иностранных дел советское правительство не признавал и исполнять его приказы не собирался. Через день после победы революции в министерство приехал угрюмый и молчаливый Урицкий, который со временем станет председателем Петроградской ЧК и будет убит. Урицкий предъявил мандат Военно-революционного комитета, которым он назначался «комиссаром при Министерстве Иностранных Дел». Он обошел все здание министерства и уехал. Мидовскими делами он больше не занимался.