МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 223

Привычную критику со стороны националистов и коммунистов Козырев переносил спокойно. На критику со стороны демократов и либералов сильно обижался. Видимо, считал, что его должны понять: он меняет лексику, а не политику. После выборов, на которых успех достался националистической партии Владимира Жириновского, Козырев начал вырабатывать новую, более жесткую линию в отношении бывших советских республик, в которых осталось многочисленное русское население.

Русский вопрос — вот важнейшая проблема московской дипломатии. И эта проблема поставила администрацию Ельцина в безвыходное положение. Оппозиция атаковала президента именно на этом беспроигрышном направлении: из-за вас страдают русские, оказавшиеся вне России. Но некорректно было обвинять политику Ельцина — Козырева в пренебрежении русским вопросом. Они столкнулись с проблемой, которая, как показывает история, не имеет идеального решения.

Чистая дипломатия, переговоры, резолюции ООН, апелляции к международным организациям, двум верховным комиссарам по правам человека (европейскому от СБСЕ и всемирному от ООН) радикально изменить ситуацию не в силах. Потому что по-настоящему успокоить русских за пределами России, вернуть им утраченный душевный комфорт можно было, только восстановив СССР. Остальные решения желанного облегчения всем зарубежным русским не принесут. Самые умелые действия российских дипломатов, даже если им удастся, например, добиться каких-то уступок от правительств Прибалтийских республик, все равно не изменят атмосферу в Прибалтике, где русских считают инородным элементом и в лучшем случае соглашаются их терпеть…

30 сентября 1994 года в ирландском аэропорту Шеннон сел самолет российского президента, возвращавшегося из США. Ожидалось, что стоянка продлится всего два часа, но появление Ельцина на ирландской земле было оформлено как официальный визит главы Российской Федерации. В аэропорту его ждал почетный караул, ковровые дорожки.

Премьер-министр Ирландии Альберт Рейнольдс и его жена, укрывшись зонтами от моросившего дождя, стояли на летном поле, чтобы доставить Бориса Николаевича в старинный замок Дромоланд, там должны были состояться официальные переговоры. Ради встречи с Ельциным ирландский премьер-министр сократил на два дня визит в Австралию. Всю эту историю красочно описал тогдашний посол в Ирландии Николай Иванович Козырев (см. журнал «Международная жизнь» (2007. № 6).

Беда состояла в том, что Ельцин позволил себе лишнее и в самолете ему стало плохо. Сопровождавшие президента врачи не могли сразу определить, что это — сильный сердечный приступ или микроинсульт? Поэтому самолет сел с опозданием на час — он почему-то кружил над аэродромом. Но Ельцин на трапе не появился. Повинуясь чувству долга, Борис Николаевич пытался подняться на ноги, но не сумел выйти из самолета.

Представитель «Аэрофлота» в Шенноне доложил послу, что президент устал и вместо него переговоры поручены первому заместителю главы правительства Олегу Николаевичу Сосковцу. Посол ринулся в самолет. Но его остановил начальник охраны Коржаков:

— Президент очень устал.

Попытки российского посла объяснить, что ирландцы ждут президента больше часа и все это грозит скандалом, ни к чему не привели. Посол пошел к Альберту Рейнольдсу извиняться: у президента высокое давление, он плохо себя чувствует, не может вести переговоры.

— Ну что же, — ответил премьер-министр Ирландии, — если человек болен, ничего не поделаешь. Я готов говорить с представителем российского президента. Однако президент Ельцин — мой гость, он находится на нашей земле. Я не могу не подняться в самолет минут на пять, чтобы подать ему руку и пожелать скорейшего выздоровления.

Посол уже предлагал такой вариант Коржакову, но услышал категорический отказ:

— И этого тоже не надо.

Услышав отказ, вспоминает посол Козырев, премьер-министр на мгновение изменился в лице, но тут же взял себя в руки. Переговоры решили провести тут же, в здании аэропорта. Но ничего толкового не получилось. Сосковец не был готов к диалогу…

Потом Ельцин как ни в чем не бывало рассказывал журналистам, что он, утомившись, проспал, а охрана не решилась его разбудить. Но довольно быстро стала известна реальная подоплека. Пристрастие президента к горячительным напиткам ни для кого не оставалось секретом. История в Шенноне бурно обсуждалась в Ирландии, страна сочла себя оскорбленной.

Эволюция политики Козырева отражала изменения в общественном сознании и еще большие перемены в настроениях правящей верхушки, где стопроцентных демократов заменили люди, называющие себя государственниками. Они предъявили Козыреву серьезное обвинение: Россия утратила статус великой мировой державы, растеряла союзников, лишилась способности влиять на положение дел в мире.

В стране вновь брал верх прежний тип мышления — враждебность к окружающему миру, инстинктивное стремление спрятаться от него за частоколом ядерных ракет, поиск врагов — внутренних и внешних. Это порождение комплекса неполноценности, который проявляет себя в конфронтации. Чтобы уважать себя, нужно враждовать со всем миром, говорить по каждому поводу «нет».

Козырев искал опоры внутри страны и не находил ее. В стране произошла смена вех, а он олицетворял политику, от которой правящая элита отказывалась. В результате возникало ощущение, что российская внешняя политика мечется, как нервическая барышня. То Москва соглашается подписать натовскую программу «Партнерство ради мира», то отказывается. То пригрозит американцам, то обнимет. То скажет: не будут наши солдаты под натовцами в Боснии, то идет на попятную.

К чему новая линия привела лично Козырева? Его державные оппоненты с ним не смирились. Скорее, они увидели в смене курса отступление, неумение держать удар. Новая жесткая позиция Андрея Козырева создала ему проблемы в отношениях с американцами и западноевропейцами, которые считают, что дипломаты должны не грозить, а вести переговоры за закрытыми дверьми, стараться убедить партнеров в собственной правоте и искать компромисс.

Я написал о «раннем Козыреве» и «позднем Козыреве», между которыми все меньше общего, в газете «Известия», где работал в середине девяностых. Ранний Козырев — это улыбчивый министр-западник. Поздний — неулыбчивый министр, который преподносит Западу неприятные сюрпризы. Андрей Владимирович считал, что остался таким же, каким и был, и, кстати говоря, обижался на меня за критику на страницах «Известий».

От других ему, впрочем, доставалось больше. Американские журналисты и вовсе назвали Андрея Козырева реинкарнацией души Андрея Громыко — после того как он стал оправдывать военную операцию в Чечне, включая ковровые бомбардировки городов. Разница между «двумя Андреями», по мнению американских журналистов, заключалась в том, что Громыко оправдывал акции Кремля интернационализмом, а Козырев — национальными интересами России…

Конечно, с одной стороны, не меняются только закосневшие догматики. С другой — повороты на сто восемьдесят градусов в политике называются сменой курса. Министр действительно утратил симпатии тех, кто его всегда поддерживал. Андрей Владимирович оказался вовсе без союзников. Вот и наступил момент, когда президент Ельцин задумался над тем, что ему следует пожертвовать министром иностранных дел, которого критикуют абсолютно все.