Приключения Конан Дойла - читать онлайн книгу. Автор: Рассел Миллер cтр.№ 6

Она открыла агентство по подбору гувернанток и кроме того брала жильцов, чтобы свести концы с концами. Несмотря на стесненные обстоятельства, Кэтрин ни на секунду не забывала о славном прошлом своей семьи (возможно, это отчасти помогало ей преодолевать трудности) и привила дочери глубокое уважение к нему. Мэри в полной мере унаследовала от матери фамильную гордость.

После свадьбы Дойлы некоторое время жили в доме Кэтрин, а затем перебрались на съемную квартиру. Не тратя даром времени, Чарльз с Мэри обзавелись потомством: уже в 1856 году, в июле, у них родилась дочь Энн Мэри Конан, которую в домашнем кругу звали Аннет. Затем последовали еще восемь детей, но двое умерли во младенчестве. При таком обилии ртов и весьма скромном заработке Чарльза жизнь была далеко не простой. Сильной, волевой Мэри приходилось самой сражаться с трудностями, поскольку нервный и неуравновешенный Чарльз мало интересовался бытом. Мягкий, задумчивый, страдающий головными болями и мучимый приступами депрессии, вечно занятый болезненным самоанализом, он обладал редким обаянием, присущим всем Дойлам, но частенько его называли “витающим в облаках”, “мечтателем” и “не от мира сего”. На досуге Чарльз рисовал, но продавать рисунки не умел и обычно просто раздаривал их, чтобы не торговаться. Поэтому доход семьи состоял из его жалованья (оно так и не поднялось выше двухсот пятидесяти фунтов в год) и случайных гонораров за книжные иллюстрации.

В 1858–1877 годах Чарльз рисовал для “Иллюстрейтед тайме”, “Ландон сосайети” и “График”, а также оформил несколько книг, в том числе “Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо” Д. Дефо (издание 1861 года). Но возможности зарабатывать на жизнь исключительно творчеством не представлялось. Тоскливое настроение Чарльза, прикованного в Эдинбурге к нескончаемой нудной работе, естественно, никоим образом не могли развеять бодрые письма его брата Ричарда, где тот расписывал свою насыщенную, яркую жизнь в Лондоне среди литераторов и художников. “Полагаю, ты знаешь издателей Смита и Элдера. Так вот они пригласили меня на ужин, где я познакомился с автором “Джейн Эйр” — хрупкая, умная женщина, лет ей около тридцати, зовут мисс Бронте… Эванс позвал меня на обед, который давало Общество взаимопомощи газетчиков, председательствовал Диккенс, произнес великолепную речь, были также Люк, Физ, Лемон, Ли и прочие. Вся компания, включая м-ра Питера Каннингема и Диккенса, затем перебралась в таверну “Радуга” на Флит-стрит, где и услаждала себя допоздна подогретым хересом и тостами с анчоусами…”

Чарльз о такой жизни мог только мечтать. Он иногда спрашивал у Аннет в письмах, нельзя ли получить в Лондоне работу, иногда говорил, что уедет в Австралию искать золото. Но он был в западне и сознавал это. Безмерно одинокий, замкнутый, разочарованный и вечно мающийся неудачник, привязанный к огромному семейству, которое нужно как-то содержать, Чарльз стал искать утешения в бутылке. В городе, где тяжелое пьянство было делом обычным, падение его оказалось стремительным.

В Шотландии в основном пили виски, но Чарльз предпочитал бургундское. Подобно всем алкоголикам, он готов был на все, чтобы найти денег на выпивку, даже опустошить детскую копилку. Ему едва исполнилось тридцать, а жесточайшие приступы белой горячки уже довели его до того, что целый год он практически не мог работать и жил на половинное жалованье. Впоследствии Мэри скажет докторам: “Случалось, муж месяцами не то чтобы ходить не мог, а попросту ползал, был совершеннейшим идиотом и не знал, как его зовут”.

Запои следовали один за другим. Чарльз не только потихоньку выносил из дома все ценное, но и делал долги. Пил он уже все подряд, вплоть до жидкости для полировки мебели. После двадцати пяти лет службы, на которой он так ничего и не добился, в июне 1876-го Чарльз был вынужден уйти в отставку, с годовым содержанием в 150 фунтов. Впрочем, в его личном деле было отмечено — весьма великодушно, — что он никогда не прогуливал службу, исполнял обязанности “старательно и честно”.

В последующие годы он иногда умудрялся найти работу в качестве иллюстратора, но поскольку репутация в городе у него была соответствующая, то это было трудно, и Чарльз главным образом занимался тем, что искал, где бы раздобыть выпивку. Психика его была совершенно разрушена. Как-то раз он даже пытался раздеться прямо посреди улицы, чтобы продать одежду и купить вина.

В 1881 году супруги де-факто развелись: Чарльза поместили в лечебницу. Друзья и родственники убедили Мэри, что это для его же блага, и он оказался в Блайэрно-хаус, лечебнице для алкоголиков из приличного общества. Располагалась она в тихом местечке, на окраине поселка Драмлити, в Абердиншире. Лечебница регулярно размещала в “Медицинском справочнике” такое объявление: “Невоздержанность. Пансион для джентльменов. Загородный дом на севере Шотландии. Превосходная репутация. Домашний уют. Прекрасная охота, рыбалка и крикет”.

Чарльз присоединился к семнадцати другим постояльцам, среди которых были землевладелец, табачный фабрикант, несколько отставных армейских и флотских офицеров, профессор Эдинбургского университета и учитель музыки. Но ему трудно было смириться с трезвым образом жизни и с ограничением свободы, поэтому он неоднократно пытался сбежать. В мае 1885 года случился “инцидент”: Чарльз сумел раздобыть выпивку, а когда персонал попытался ее отобрать, он впал в ярость и разбил окно. Его заключили под арест за насилие и нанесение ущерба, и владелец клиники, вероятно чтобы избавиться от сложного пациента, заявил, что Чарльз представляет угрозу для себя и для общества, а посему его следует признать невменяемым. Для этого не требовалось согласия родственников — по тогдашнему шотландскому законодательству больной, находящийся в клинике, мог быть освидетельствован двумя врачами и, исходя из их рекомендаций, а также вердикта местного шерифа, отправлен в сумасшедший дом. Одному из врачей, обследовавших его, Чарльз сообщил, что “получает послания из мира духов”, а также, что “Господь повелел ему бежать”. Оба доктора поставили соответствующий диагноз, и шериф вынес приговор: “Признать Чарльза Алтамонта Дойла невменяемым”.

Чарльза под надзором отправили в Королевскую клинику для душевнобольных в Монтроузе, где его осмотрели. Он ничего о себе не помнил, был очень подавлен и напуган, ему слышались голоса, и он полагал, что стоит на пороге смерти. Долгие годы тяжелого пьянства не прошли даром.

Мэри Дойл была убеждена, что на свободе муж немедленно сопьется и погибнет, поэтому почла за лучшее оставить его под опекой врачей. Спустя полгода у него начались эпилептические припадки. В те годы болезнь эта была мало изучена, лечить ее не умели, а кроме того, эпилептиков боялись и презирали. Но Чарльзу отчасти повезло: именно в клинике Монтроуза, построенной на общественные деньги, царили гуманные нравы, сильно опережавшие свое время. Не следует забывать, что совсем незадолго до описываемых событий лондонцы платили, чтобы взглянуть на безумные “кривлянья” сумасшедших.

Последующие семь лет Чарльз провел в этой лечебнице. Он много рисовал и даже участвовал в изготовлении местного журнала “Саннисайд кроникл”. Нарисовал как-то акварельный автопортрет: он сидит в печальной задумчивости, а вокруг вьются какие-то злобные потусторонние твари.