Сквозь ад за Гитлера - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Метельман cтр.№ 64

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Сквозь ад за Гитлера | Автор книги - Генрих Метельман

Cтраница 64
читать онлайн книги бесплатно

Уже начинало темнеть, когда вдруг перед нами появилось вытянутое в длину с севера на юг село. Оно оказалось настолько длинным, что мы не видели его северной окраины и решили зайти с южной его части, лежавшей непосредственно перед нами, рассчитывая расположиться здесь на ночь. Между хатами мы устроили оборонительные позиции с учетом возможной атаки противника с востока, а на север вообще не удосужились обратить внимание. Мы знали, что преследовавшее нас подразделение русских было слабее нас, и уже успели привыкнуть к тому, что неприятель обычно предпочитал не тревожить нас во время ночлега, держась на почтительном расстоянии.

Как и всем, мне была ненавистна караульная служба. Но отчего-то выходило так, что, если мы прибывали в очередное село на постой, именно мне, а не кому-нибудь в паре с одним из моих товарищей приходилось тянуть эту лямку. Когда мы с Августом в час ночи заступали на пост, нас предупредили, что, дескать, неприятель проявляет непонятную активность к северу от нас, однако на дистанцию выстрела подойти не решается. Ну, не решается так не решается, подумали мы, и выбросили это из головы. Все было тихо, в три нас сменили, и когда мы, свернувшись калачиком, проваливались в сладкий сон под одеялом в теплой хате, снаружи раздался какой-то шум. Однако мы предпочли не отвлекаться на пустяки — важнее сна на войне нет ничего.

Если тебя, спящего, слегка пинают в бок, это ничего, это перенести можно. Но на сей раз это был не просто пинок, а удар в бок, и я вскочил точно потревоженная змея. И каково же было мне, когда я увидел, что надо мной возвышается не наш фельдфебель, а советский солдат с автоматом наперевес, а его товарищ в угрожающей позе застыл в дверном проеме. На столе так и продолжала мерцать зажженная нами свечка, а в противоположном углу на постели с перепуганным видом сидел взъерошенный старик — хозяин хаты.

Моего приятеля Августа не было видно, хотя он улегся в двух шагах от меня. Только потом я сумел собрать разрозненные эпизоды воедино — видно, решил выйти до ветру или же проверить, в чем дело, но, едва переступив порог, получил удар ножом в грудь, а после его отволокли за угол. Почему они выбрали его, а не меня, до сих пор остается для меня загадкой.

Русский стволом автомата велел мне подняться — по-иному этот жест истолковать было невозможно. Мне разрешили надеть сапоги, потом вывели наружу — один позади, другой впереди. У хат я заметил еще троих русских, и мы все двинулись в северную часть села. Один из конвоиров сначала приложил палец к губам, потом многозначительно провел ребром ладони у шеи. И этот жест был предельно ясен.

Мы подошли к глубокой ложбине, по дну которой протекал то ли ручей, заросший камышом, а может, это был пруд. Под деревьями было довольно темно, и иногда меня подгоняли тычком ствола в спину. Я знал, что двое моих товарищей, стоявших в боевом охранении, должны были находиться где-то поблизости, но и их видно не было. На самом дне ложбины я по колени увяз в тине, и захватившим меня в плен русским пришлось вытаскивать меня из нее. Перебравшись на другой берег, они прошептали пароль, потом мы поднялись на пригорок, и там нас встретили остальные русские. Я краем глаза отметил несколько пулеметных гнезд, устроенных вдоль края лощины. Все происходило в полнейшей тишине, и поэтому происходящее казалось мне сном. Когда мы подошли к первой из хат, меня обыскали, отобрали лежавшую в нагрудном кармане солдатскую книжку. Обернувшись и посмотрев через просвет в деревьях, я заметил хату, где ночевал и где меня с полчаса назад взяли в плен.

Но что самое поразительное — ни малейшего страха я не испытывал, и хотя меня пару раз немилосердно пихнули, никакой жестокости в обращении со мной русские не допускали. Видя группу в шесть-семь человек, довольно ухмылявшихся и, судя по всему, довольных собой, я не заметил и следа враждебности по отношению ко мне. Более того, я даже ощутил себя частью этого крохотного отряда, причем далеко не второстепенной.

Мы миновали бронетранспортер, о наличии которого докладывали мои стоявшие в боевом охранении товарищи. Я еще тогда удивился — почему никого из наших не насторожила эта машина.

Еще не рассвело, когда меня привели в хату, в которой на полу вповалку спали солдаты. Мне было велено лечь рядом с ними на одеяле. Хата освещалась свечкой и выглядела вполне гостеприимно. В окошко заглядывали любопытные лица, желавшие поглазеть на пленного немца. Хоть я и устал, но спать не хотелось, я просто лежал, уставившись в потолок. В голове царил хаос, я еще толком не свыкся со своим нынешним положением. Сколько уже мне приходилось вот так лежать в этих русских хатах и размышлять, глядя в потолок! Единственным отличием сейчас было то, что меня окружали солдаты, одетые не в немецкую, а в русскую форму.

Так я пролежал, наверное, часа два, пока не рассвело, и я понял, что нахожусь в хате, где размещался караул. Почуяв утро, солдаты понемногу просыпались, вставали и перешагивали через меня, но никто не пнул меня просто так, от нечего делать, как это было принято у нас в отношении советских пленных. Потом, не дожидаясь напоминания, я решил подняться и сесть спиной к печке.

В целом поведение русских солдат мало чем отличалось от поведения наших. Несколько человек обратились ко мне, причем вполне дружелюбно, и я постарался тоже вежливо ответить им. Потом все расселись за столом, развязали вещмешки и приступили к еде. Один солдат, тот, кто подкидывал дрова в печку и кипятил чай, позабыл захлопнуть дверцу. Поскольку я сидел рядом, я закашлялся от дыма и все же прикрыл дверцу. Остальные рассмеялись. Все наперебой подшучивали друг над другом, в том числе и надо мной, я тоже улыбался в ответ. При виде того, как они ели, и у меня разыгрался аппетит. Когда мне предложили краюху черного хлеба, смазанную жиром, я с благодарностью принял. Потом этот же солдат налил мне чаю в свой котелок. После завтрака все оделись и разошлись по постам, а сменившие их вернулись в хату, тоже перекусили и расположились на полу отсыпаться.

Пришедший сержант велел мне подниматься и следовать за ним. Когда мы вышли на улицу, спустился промозглый туман, и я сказал ему, что мне холодно. Сержант сказал мне, чтобы я вел себя как солдат, а не как баба. Устыдившись, я замолчал. Я хотел выйти на середину дороги, но сержант приказал следовать впереди него и вообще не своевольничать. Остановившись у одной из хат, он постучал в дверь, что-то быстро проговорил, а потом довольно бесцеремонно втолкнул меня внутрь. Я оказался перед двумя офицерами, капитаном и старшим лейтенантом, кроме них в хате находилось и несколько солдат. Капитан сидел на скамейке за столом, а старший лейтенант прислонился к печке у него за спиной, поставив ногу на скамейку, на которой сидел капитан. Оба вопросительно смотрели на меня и молчали. Щелкнув каблуками на немецкий манер, я отдал честь и представился, назвав воинское звание, фамилию и имя. По-немецки никто из офицеров не говорил, и капитан осведомился, говорю ли я по-русски.

Они стали пролистывать мою солдатскую книжку, и я понял, что они не могут разобрать латинские буквы. Они попросили меня назвать часть, в которой я служил, я сказал, что, строго говоря, это и не часть вовсе, а ударная группа («Kampfgruppe»). После этого они стали расспрашивать меня, какова судьба моей дивизии. Я назвал 22-ю танковую дивизию, и они заявили, что она, мол, перестала существовать еще несколько месяцев назад, сразу же после Сталинградского сражения, потому что ее разбили наголову, и что им даже известна фамилия командующего 22-й дивизией. Старший лейтенант, не скрывая гордости, сообщил мне, что, дескать, сам принимал участие в ее разгроме. Я решил благоразумно промолчать.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию