Война и честь - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Марк Вебер cтр.№ 229

У Яначека словно морозом обожгло кожу. Премьер-министр впервые говорил с таким откровенным пессимизмом. Нет, не просто с пессимизмом. Такие моменты случались и раньше. Сейчас Яначек впервые услышал в голосе барона обреченность. Как будто он уже ожидает прихода катастрофы.

– Вы думаете, что кабинет не сможет сохранить единство? – мрачно спросил Первый Лорд.

– Трудно сказать, – признался Высокий Хребет. – Без надлежащих… рычагов воздействия МакИнтош вполне может стать неуправляемым, а с графиней Нового Киева уже сейчас очень тяжело. Хуже того, эта чокнутая Монтень неуклонно подрывает авторитет Марицы как лидера партии, обвиняя её в «продажности» нашему кабинету. Для того чтобы избежать провала на собственной партийной конференции, Марица может решить выйти из правительства по каким-нибудь тщательно сформулированным «принципиальным соображениям». Если так она и сделает, она практически «отречется» от нас… а потеряв либералов, мы полностью потеряем Палату Общин, да и наше большинство в Палате Лордов станет уже не столь очевидным. И если только либералы не присоединятся к центристам – что представляется мне маловероятным, даже если Марица резко отмежуется от нас, – очевидным большинством в верхней палате не будет располагать никто. Какие договоренности о разделе властных полномочий придется вырабатывать, я сейчас сказать не берусь.

Несколько секунд Первый Лорд и премьер-министр молча смотрели друг на друга. Яначеку очень хотелось задать один вопрос, но он не мог решиться. Он хотел спросить, можно ли сделать так, чтобы эти «соглашения о разделе властных полномочий» содержали гарантии того, что никто из них не подвергнется преследованию. К сожалению, он понимал, что такой вопрос, хотя и самый животрепещущий, не из тех, какие можно задать премьер-министру Звездного Королевства Мантикора даже наедине.

– Следует ли мне понимать сказанное так, что мы не заявим Грейсону официальный протест в связи с действиями МакДоннелла? – спросил он вместо этого.

– Именно, – ответил Высокий Хребет. Кажется, он был почти благодарен ему за смену темы. – Но это не значит, что мы не выразим Протектору Бенджамину недоумение по поводу способа, каким адмирал МакДоннелл осуществил свое предусмотренное договором право. Адмирал Стоукс верно указывал на то, что существуют принятые цивилизованные формы, согласно которым организуют такой переход, не создавая сумятицы в нормальной работе Узла. Но, боюсь, в сложившихся обстоятельствах ничего большего мы сделать не сможем.

– Дрянь какая, – проворчал Яначек. – И мне после всего этого еще приходится быть вежливым с этим их драгоценным гранд-адмиралом Мэтьюсом. Но если у нас нет выбора, значит, выбора нет.

– Если нам удастся удержаться у власти, мы со временем, возможно, устроим так, чтобы все, кто заслужил, ощутили на себе наше неудовольствие, – сказал ему Высокий Хребет. – Но по правде, Эдвард, даже это маловероятно. Боюсь, это одно из тех оскорблений, которые приходится проглатывать во имя политической необходимости. Могу обещать одно, – мрачно заверил премьер-министр Первого Лорда, – я его не забуду.

* * *

Государственный секретарь Арнольд Джанкола сидел в своем кабинете и угрюмо смотрел на хронометр. Оставалось девять часов. Всего девять часов.

Он сидел неподвижно, закрыв глаза и откинувшись в удобном кресле, но за этой неподвижностью скрывалась буря эмоций.

На такой оборот он не рассчитывал. Он признавался себе в этом, хотя ему и нелегко было смириться с крушением всех планов. Он до сих пор пребывал в убеждении, что манти он просчитал правильно; катастрофически недооцененной оказалась Элоиза Причарт. Она и её власть над Томасом Тейсманом. А возможно, он ошибался и здесь. Ему всегда казалось, что, если даже ей самой хватит духу задуматься о военном решении мантикорской проблемы, склонить к этому Тейсмана, который даже обнародование результатов программы «Болтхол» считал недопустимым, она не сумеет. Но не исключено, что военному министру и самому достало мужества прийти к мысли о возобновлении боевых действий, а он, Джанкола, введенный в заблуждение настойчивым нежеланием адмирала преждевременно объявлять о создании нового флота, просто не понял сути дела.

В чем бы ни состояла ошибка Джанколы, исправлять её было слишком поздно. Даже если бы он сию секунду связался с президентом, покаялся в содеянном и показал ей оригиналы дипломатических нот манти, всё равно было бы слишком поздно. Корабли пришли в движение, и никто в системе Хевена не в силах был вовремя отозвать их, чтобы предотвратить «Удар молнии».

Правда, признался себе Джанкола, он мог остановить всё это раньше, до того как Причарт в ослепительном сиянии праведного гнева предстала перед Конгрессом и, предъявив сенаторам и депутатам доказательства «двуличия» манти, попросила дать санкцию на возобновление военных действий. Её просьба была поддержана большинством в девяносто пять процентов. И даже тогда Джанкола мог остановить войну, если бы признался во всем, невзирая на последствия. Главное было успеть до того момента, когда Хавьеру Жискару был отправлен приказ приступить к выполнению оперативного плана.

Но он ни в чем не признался, ни раньше, ни сейчас. Разумеется – Джанкола не собирался себе лгать, – сработало элементарное чувство самосохранения… и самолюбие. Самое меньшее, чем могла обернуться для него правда, были позор и полное, необратимое отлучение от власти. Суд и тюремное заключение тоже нельзя было исключить, как бы он ни убеждал себя, что не нарушал никаких законов. Разумеется, ни первый, ни второй варианты его не вдохновляли.

Однако, его молчание имело и другую причину. Да, он не рассчитывал на такое развитие событий, но из этого ещё не следовало, что происходящее было катастрофой. Да, он фальсифицировал дипломатическую корреспонденцию, но если и изменял в депешах манти слова, это не значит, что он неверно истолковывал их конечные цели. Пусть барон Высокого Хребта и его присные слабы и беспринципны, мантикорская политика всё равно сохраняла экспансионистскую направленность, и со временем на смену этому пришло бы другое правительство манти – обладающее большей твердостью и волей, способное претворить в жизнь свои планы, – и неизбежно со временем поставило бы перед собой те же самые цели. Так что, пожалуй, реализовался лучший из всех возможных вариантов. Нанести удар сейчас, когда преимущество Флота Республики над манти как никогда велико… а правительство Мантикоры как никогда беспомощно.

К тому же, Томас Тейсман продемонстрировал фантастическую стратегическую изобретательность и решимость начать войну – такого Джанкола не ожидал.

Государственный секретарь приоткрыл глаза, снова взглянул на часы и вдруг почувствовал: решение пришло само собой, раз и навсегда.

Пытаться остановить то, что должно произойти, уже поздно, а рассказать о своей истинной роли в событиях, которые запустили в действие операцию «Удар молнии», значит лишь погубить себя, ничего не изменив. А раз так – он ни в чем признаваться не станет.

Он повернулся к персональной компьютерной консоли. Всего лишь полдюжины нажатий клавиш потребовалось, чтобы стереть файлы оригиналов мантикорских нот, хранившиеся «на всякий случай». Еще три нажатия клавиш – и соответствующая часть банка памяти госдепартамента была переформатирована «шреддером», что гарантировало их окончательную невосстановимость.