Утерянные победы. Воспоминания фельдмаршала - читать онлайн книгу. Автор: Эрих фон Манштейн cтр.№ 120

Гитлер считал, что если 6 армия и не сможет сохранить дольше сплошной фронт, она сможет продолжать сопротивление в течение некоторого времени в нескольких небольших котлах. Кроме того, он заявил, что капитуляция бесполезна, так как русские все равно не будут соблюдать никаких условий. Если не на словах, то по существу в этом он оказался прав, так как из 90000 пленных, оказавшихся, в конце концов, в руках Советов, ныне осталось в живых едва ли несколько тысяч. При этом нужно подчеркнуть, что русские имели исправные железные дороги, подходившие вплотную к Сталинграду, так что при желании они могли бы обеспечить снабжение и эвакуацию пленных. Высокая смертность была неизбежна из-за морозов и истощения, но в данном случае цифра смертности превзошла всякие границы.

Эти телефонные переговоры с Гитлером продолжались, насколько я помню, не меньше 45 минут. Я не могу сказать с уверенностью, что приводившиеся им аргументы о том, что каждый день, в течение которого 6 армии в боях удастся сковать силы противника, имеет решающее значение, и что у Советов пленные все равно погибнут, полностью отражали его мысли. Он был фанатиком, и мысль о капитуляции одной армии третьей империи могла казаться ему настолько неприемлемой, что никакие разумные доводы не имели для него значения.

Когда Гитлер отклонил мою просьбу о том, чтобы разрешить теперь 6 армии капитуляцию, передо мной лично встал вопрос, не должен ли я ввиду этих разногласий сложить с себя командование группой армий.

Этот вопрос вставал передо мною не впервые. Особенно остро он стоял передо мною в рождественские дни 1942 г., когда я безуспешно добивался у Гитлера разрешения на осуществление прорыва 6 армии.

Вообще этот вопрос часто вставал передо мною в то время и в последующие месяцы. Я думаю, что понятно мое стремление освободиться от ответственности, брать на себя которую было почти невозможно, так как всякое решение, вызывавшееся военной необходимостью, приходилось отстаивать в бесконечной, требовавшей большой затраты нервной энергии борьбе со своим же Главным командованием. О том, что я часто задавался этим вопросом, свидетельствуют следующие слова начальника оперативного отдела полковника Буссе, сказанные, им начальнику инженерной службы армии вскоре после Рождества 1942 г. Буссе сказал: «Если бы я постоянно не умолял его (то есть Манштейна) остаться на своем посту ради наших войск, он бы уже давно плюнул и заявил Гитлеру, что с него хватит». Это резкое высказывание моего ближайшего помощника лучше всего характеризует мое положение и мои мысли в то время.

Но здесь я хотел бы все же сказать несколько слов по вопросу об отставке военачальника в действующей армии. Прежде всего, следует иметь в виду, что занимающий высокий пост военачальник, так же как и любой другой солдат на войне, не может просто взять и уйти домой. Гитлер не был обязан принять мою отставку. В этом случае он также едва ли принял бы ее. Солдат на войне не пользуется преимуществами политического деятеля, который может в любой момент уйти, если дела идут плохо или если курс правительства ему не нравится. Солдат должен сражаться, как ему приказано и где ему приказано.

Есть, конечно, случаи, когда военачальник не может взять на себя ответственность за выполнение данного ему приказа. Это случаи, когда он бывает вынужден сказать то, что сказал Зейдлитц в битве при Цорндорфе: «После битвы король может располагать моей головой, но во время битвы пусть он мне позволит самому пользоваться ею». Ни один генерал не сможет оправдать свое поражение в битве тем, что он был обязан выполнять приказ, приведший к поражению, хотя и знал, что нужно было действовать иначе. В этом случае остается только один путь – неподчинение приказу, и за это он отвечает головой. Судьбу его обычно решает успех или неудача.

По этим же соображениям я, вопреки категорическому требованию Гитлера, отдал 19 декабря 6 армии приказ как можно скорее подготовиться к прорыву на юго-запад. Если этот приказ не привел к успеху, то причиной тому был отказ 6 армии выполнить его. Едва ли можно дать окончательный ответ на вопрос, имело ли командование 6 армии достаточные основания для того, чтобы не использовать последнюю представившуюся возможность к спасению армии, так как никто не может сказать, удался бы в действительности этот прорыв или нет.

Я и впоследствии не выполнял в некоторых случаях оперативных указаний Гитлера, когда это было неизбежно, и успех показывал, что я прав, а Гитлеру приходилось мириться с невыполнением его указаний. (Нельзя было, однако, поступать по собственному усмотрению тогда, когда этим были бы поставлены под удар соседние группы армий.)

Что же касается вопроса об отставке, то, помимо высказанных выше соображений, ей препятствует еще одно обстоятельство. Это – высокое чувство ответственности за своих солдат, которое должно быть присуще каждому военачальнику.

Я обязан был думать тогда не только о 6 армии. На карту была поставлена судьба всей группы армий «Дон» и группы армий «А». Отказ от выполнения возложенной на меня задачи, как бы он ни был оправдан с общечеловеческой точки зрения ввиду позиции Гитлера в вопросе о капитуляции 6 армии, казался мне предательством по отношению к нашим храбрым солдатам, которые находились вне сталинградского котла и также вели бой не на жизнь, а на смерть.

В дальнейшем командованию группы армий «Дон» все-таки удалось справиться с положением, которое было одним из самых критических во всей этой войне. Я думаю, что этот факт оправдывает принятое мною в тот день решение все же не отказываться от порученного мне дела, к чему вынуждала меня позиция Гитлера.

Краткий обзор развития обстановки в январе 1944 г. на фронте групп армий «Дон», «А» и «Б» показывает, насколько необходимо было до этого момента, чтобы 6 армия продолжала упорно сопротивляться и сковывать намного превосходящие ее численно силы противника.

29 декабря ОКХ, уступив, наконец, настойчивым и постоянным просьбам группы армий «Дон», приказало группе армий «А» отойти из района Кавказа на реку Куму, то есть на рубеж Пятигорск-Прасковея (270 км юго-восточнее Сальска). В первую очередь должен был отходить ее левый фланг – 1 танковая армия. С целью сохранения техники этот отход совершался чрезвычайно медленно. В начале этого маневра войска еще не высвобождались.

К 9 января, когда 6 армия отклонила предложение о капитуляции, 1 танковая армия еще не достигла рубежа реки Кумы.

4 танковая армия имела задачу прикрывать тыл группы армий «А» южнее реки Дон и одновременно защищать ее коммуникации, проходившие через Ростов. В тяжелых боях с противником, имевшим многократное превосходство в силах (три армии), она была оттеснена южнее Дона и отошла через Котельниково на запад.

9 января она вела тяжелые бои на реке Куберле между Салом и Манычем. Становилось ясно, что противник стремится охватить ее с обоих флангов. 3 гвардейский танковый корпус противника стоял на Дону у Константиновки и отсюда повернул на юго-восток к Пролетарской, чтобы ударить в тыл 4 танковой армии. Вновь подошедшая из калмыцких степей 28 армия противника стремилась охватить 4 танковую армию с юга, нанося удар вдоль реки Маныч.