Канцлер Румянцев - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Лопатников cтр.№ 65

Но воссоздать подлинный облик этого государственника, очистив от наслоений и клеветы тем более важно, что искаженная трактовка масштабных личностей, к каким относится Аракчеев, формируют исторически неверное представление о русских, о русском национальном характере.

* * *

К тому времени, когда генерал Вильсон, английский представитель при штабе русской армии, прибыл к Александру с изложением «требования армии», нужды у императора предпринимать какие-либо шаги на тот момент уже не было. Румянцев де-факто сам устранился от дел, находился, по сути, в добровольной отставке. Между Александром I и Вильсоном по поводу Румянцева произошел тогда весьма любопытный диалог: «Во время этого объяснения государь несколько раз изменялся в лице. Когда Вильсон замолчал, император подошел к окну и оставался там одну или две минуты, как бы желая собраться с мыслями; затем Александр подошел к Вильсону, взял его руку и, обняв, сказал: “Вы единственный человек, от которого я мог выслушать это сообщение. Еще в минувшую войну Вы, доказав мне свою преданность на деле, заслужили право на мое искреннее доверие, но Вам не трудно понять, в какое тяжелое положение Вы поставили меня, меня, государя России! Я должен был выслушать это. Но армия заблуждается относительно Румянцева; никогда он не советовал мне покоряться Наполеону, и я не могу не питать к нему особенного уважения; он один никогда ничего не просил у меня, между тем как все прочие, находящиеся на моей службе, беспрестанно добиваются почестей, денег или преследуют частную выгоду для себя или для своих родных. Я не могу напрасно пожертвовать им; впрочем, приезжайте ко мне завтра, я должен собраться с мыслями, прежде чем отправить Вас обратно с ответом”» .

Когда согласно полученному приказанию Вильсон вновь явился, император встретил его словами: «Вы повезете в армию уверения в моей решимости продолжать войну с Наполеоном, пока вооруженный француз останется в пределах России. Я не отступлю от своих обязательств, что бы ни случилось. Я готов отправить свое семейство в отдаленные губернии и принести всевозможные жертвы, но что касается выбора моих собственных министров, то в этом деле я не могу делать уступок. Такая сговорчивость повлекла бы за собою другие требования, еще более неуместные и неприличные. Граф Румянцев не подаст повода ни к какому несогласию либо разномыслию. Всё будет сделано для разъяснения опасений в этом деле, но так, чтобы это не имело вида уступки угрозам и чтобы я не мог упрекать себя в несправедливости. В данном случае весьма важно найти средства и способ исполнения. Дайте мне время — всё будет устроено к лучшему» .

Как Александр на деле «всё устроил к лучшему», известно. Под предлогом перегруженности исподволь велась работа к освобождению Румянцева от государственных дел. Сначала от управления Департаментом водных коммуникаций и устроения дорог, затем принимается решение упразднить Министерство коммерции. Румянцев слагает обязанности председателя Государственного совета, поскольку ему предстоит быть при императоре в военном походе… Но в военном походе место Румянцева занял Нессельроде. Сам император еще в октябре 1811 года, назначая вернувшегося из Парижа Нессельроде статс-секретарем Министерства иностранных дел, сказал своему новому выдвиженцу: «В случае войны я намерен стать во главе армий; тогда мне нужен будет человек молодой, могущий всюду следовать за мной верхом и заведовать моею политической перепиской. Канцлер, граф Румянцев, стар, болезненен, на него нельзя возложить этой обязанности. Я решился остановить свой выбор на Вас; надеюсь, что Вы оправдаете мое доверие, исполняя свои обязанности с верностью и скромностью» .

Эпизод, в котором состоялся разговор у Александра с английским представителем, изложен настолько гладко и складно, что возникает сомнение, так ли это было ^[47]. Столь обстоятельные императорские суждения, судя по всему, были положены на бумагу потом, когда многое прояснилось и улеглось. Сделано это было с одной целью — подправить ситуацию, сохранить самодержцу лицо. Оказывается, лояльность графа Румянцева к Александру никогда не вызывала сомнений… По своим достоинствам он на голову выше всех сановников империи… Никогда не просил у своего императора благ и наград… Не мог допустить и мысли как-то зависеть от Наполеона… И вообще, во всем виноваты плохо воспитанные офицеры…

Всё было бы правильно, если бы Александр взял под защиту Румянцева еще до того, когда канцлера стали подвергать травле. Если бы о диалоге Александра с английским представителем российские верхи узнали сразу после того, как только этот разговор состоялся. Но ведь сведения об этой беседе были найдены в бумагах императора спустя годы, когда приступили к написанию истории царствования. Было это, когда никого из участников тех событий не было в живых.

* * *

Известие о вторжении войск Наполеона в Россию болью отозвалось в душе Румянцева. Он, как никто из посвященных в русско-французские дела, до последней минуты надеялся — здравый смысл возобладает, а конфронтация не приведет к военному столкновению. Министр пережил это событие крайне остро. Настолько, что с ним случился тяжелый приступ, инсульт. Последствия удара дали о себе знать позднее, граф начал терять слух. Оправившись, Румянцев предпринимает неординарный шаг. Он отказывается от всех своих государственных наград. Продает в казну ордена и другие наградные знаки иностранных государств. Среди них — орден Почетного легиона, полученный им лично от Наполеона I. Тем самым он посчитал ничтожными для себя и сами награды, и собственные заслуги перед теми, кто их вручил. Полученные деньги канцлер передает в благотворительный фонд помощи жертвам войны. Помимо этого, Румянцев поручает своему доверенному лицу в Лондоне приобрести и обеспечить доставку оружия для сражающейся русской армии. «Вам наверное уже известно, — пишет Румянцев барону Николаи, — что буквально все у нас в настоящее время делают предложения Государству внести свой вклад в вооружение страны, которое столь необходимо из-за случившегося кризиса. Несмотря на то, что из-за кризиса судьба моего состояния становится непредсказуемой, поскольку оно почти полностью находится в Белой России, я намерен следовать примеру других. Прошу Вас, господин Барон, использовать сумму 20 000 рублей для того, чтобы купить и отправить сюда, как можно быстрее, солдатские ружья, которые я хочу передать своей Родине. Если для того, чтобы получить ровный счет, нужно добавить от 2-х до 5 тыс. рублей, прошу взять для меня вексель в финансовом бюро по Вашему усмотрению. Я обещаю, господин Барон, уплатить по векселю с удовольствием и благодарностью…»

Обстоятельства, при которых он, Румянцев, одно из главных действующих лиц в критический для государства период, был выключен из участия в событиях, особенно тяготили канцлера. Долгие дни и месяцы министр иностранных дел напрасно ожидал реакции императора на свои неоднократные заявления об отставке. Результата не давали и его обращения за поддержкой к своему другу и соратнику Аракчееву. Румянцев надеялся, что одинаково близкий и к нему лично, и к императору человек поможет уладить наболевший вопрос, сумеет смягчить неизбежную в таких случаях неловкость. «Объясните Государю, — пишет он в одном из писем Аракчееву (9 августа 1813 года), — со свойственной вам осторожностью и тем глубочайшим почтением, которое я к нему храню, печаль духа моего и поставьте в виду, что ему есть одно исцеление — даровать мне свободу» .