Суворов - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Лопатин cтр.№ 56

Одиннадцатого марта в Зимнем дворце «имели счастие быть представлены Ее Императорскому Величеству Очаковский Гассан-паша и прочие турецкие чиновники, взятые в плен при завоевании войсками Ея Императорского Величества города Очакова. Причем угодно было Ее Императорскому Величеству удостоить Гассан-пашу чрез Статского Советника Лашкарева вопросом с принятием милостивого на оный от Гассан-паши ответа. После чего и прежде, однако ж, как Гассан-паша, так и другие из турок к руке Ее Императорского Величества допущены не были». Журнал не приводит имен представителей «знатного генералитета, членов Совета, придворных кавалеров и прочих знатных особ», удостоенных милости поцеловать руку императрицы. Скорее всего, в их числе находился и Суворов.

Восьмого апреля, на Пасху, он присутствует и за столом императрицы, и на вечернем приеме. 9-го он снова на приеме вместе с их императорскими высочествами (великим князем Павлом Петровичем и его супругой Марией Федоровной), Потемкиным, генералами и придворными. 15-го состоялось торжественное награждение очаковских победителей:

«Ее Императорское Величество и Их Императорские Высочества изволили прибыть в Аудиенц-камеру, в которую пред тем по учиненному приказанию от Господина Главнокомандующего Екатеринославскою армиею, здесь обретающегося Генерал-Фельдмаршала Князя Григорья Александровича Потемкина-Таврического собрались обще с Его Светлостию и ожидали Высочайшего прибытия разных чинов военнослужащие из числа бывших на штурме Очаковском, которым между прочим за подвиги и отличную к службе… усердность Ее Императорское Величество в присутствии Их Императорских Высочеств всемилостивейше пожаловать изволила:

Генерал-Фельдмаршалу Князю Григорью Александровичу Потемкину-Таврическому — фельдмаршальский жезл, алмазами и бриллиантами украшенный, похвальную грамоту с изложением заслуг его и в память медаль да денег 100 000 рублей.

Генерал-Аншефу Александру Суворову — перо бриллиантовое в шляпу.

Генерал-Порутчику Павлу Потемкину — шпагу с золотым эфесом.

Прочим, довольному числу чиновников — ордены Военного и Св. Владимира».

Итак, согласно записи в камер-фурьерском журнале, первым из рук императрицы награду получил главнокомандующий, вторым — не участвовавший в штурме Суворов. В списке заслуживающих награждения лиц, поданном Потемкиным, напротив имени Суворова значится: «Командовал при Кин-бурне и под Очаковом, во время же поражения флота участвовал немало содействием с своей стороны».

Светлейший князь Григорий Александрович считал кинбурнскую победу прологом к взятию Очакова и высоко ценил вклад Суворова в победы на лимане. Таким образом, Александр Васильевич обошел даже тех, кто провел всю осаду и принял участие в штурме. Впервые в жизни он грелся в лучах заслуженной славы.

Документов о его пребывании в столице, кроме официальных записей, очень мало. Героя войны приглашали в гости друзья и знакомые. Он вел оживленную переписку с управляющими его имениями. 3 марта в письме отставному полковнику Роману Яковлевичу Качалову, главноуправляющему новгородскими имениями Суворова, читаем:

«Милостивый Государь мой, я боролся с басурманами и с смертью, — право, домашнее правление и на ум не шло! Да и ныне, не прогневайтесь, тож!

Переписывайтесь иногда с Князь Иваном Романовичем (мужем старшей сестры Суворова. — В. Л.), но по отдаленности во всём да будет милостивая ваша резолюция на месте.

Я очень рад, что теперь лутше, сего году оброки никуда не отправлены, то с Божиею помощию и извольте на них церквы исправлять, хотя бы досталось и прибавлять заимообразно с крестьян в щет предбудущих оброков, которых и всех я нимало не жалею, как мне собственной надобности в них не предвижу…»

Он напоминает о выплате денег шестерым солдатам-инвалидам, содержавшимся в Кончанском, приказывает исключить из числа оброчных крестьян Прохора Дубасова, поскольку тот жил при барине.

«Платонушке мой поклон с сестрицами, — заканчивает письмо Суворов. — Моя сестрица тож здесь в монастыре, подросла. Господам Гардемаринам желаю славно геройствовать; и их здесь товарищи хвалят. Пелагее Федоровне с детьми мое почтение, как и протчим любезным соседям. Кончу благодарностию моею за милостивое Ваше попечение о моем достоянии! Желал бы Вас лично обнять — здесь недосуг».

«Платонушка» — племянник Качалова, морской офицер, отличившийся в сражениях против шведов, в которых участвовали и гардемарины, сыновья Романа Яковлевича. Пелагея Федоровна Лупандина — ближняя соседка по новгородским имениям. Сестрицей он называет Наташу «Суворочку», перешедшую в старшие классы Смольного монастыря. Через два года ей предстоял выпуск. Самого Романа Яковлевича Суворов высоко ценил за честность, разносторонние дарования и знания. Недаром в 1786 году дворяне Боровичского уезда избрали отставного полковника своим предводителем.

Суворов так и не смог выбраться из Петербурга в свои деревни. Позволим высказать предположение, что Потемкин, готовясь к новой кампании, постоянно советовался с «другом сердешным» и не отпускал его от себя. Сразу после приезда в Петербург князь подвел итоги минувшей кампании и представил императрице свои планы.

«Неприятель, вместо предполагаемых побед, потерял против Екатеринославской Вашей армии, считая от Кинбурнского дела по взятьи Очакова, более сорока тысяч человек. Судов больших и малых взято и истреблено более ста. Пушек взятых и потопленных более тысячи. Знамен взятых двести и столько же переломано, флаг Генерал-Адмиральский и несколько прочих, не потеряв на пределах Ваших ни вола, ниже аршина земли…

Взятие Очакова… развязывает руки простирать победы к Дунаю и угнетать неприятеля до крайности для нанесения вящего удара. Потребно усиление флота.

Войски Кубанские с частью Кавказских сил произвели бы диверсию и тем, так как и ныне, удержали б турецкие силы в Анатолии.

Армия Украинская всю бы имела удобность вытеснить неприятеля из обоих княжеств (Молдавии и Валахии)… Не можно никак рапортировать войск той стороны, не знав — армия Украинская на месте остается или обратится в другую сторону, вся или частью. Ежели тут, то совсем другой образ войны будет.

В силу Вашего повеления четыре полка пехотных я от себя вывел к Лубнам ради обращения в Лифляндию, и десять эскадронов драгун…

Решение об Украинской армии нужно скорей быть дано, ради принятия мер, ибо разстроенное надлежит исправлять. Может случиться, что и хлеба ни куска у них не будет к тому времени, как я прибуду. А время кратко. Я трудов не щажу и рад хотя задохнуться под тягостию их, но нужна скорость».

Несмотря на столь очевидные успехи на главном театре войны, обстановка оставалась сложной. В Финляндии шли бои местного значения. Шведским морским силам надежно противостояли Балтийский флот и спешно снаряженная гребная флотилия, командовать которой Екатерина пригласила Нассау. Прусский король Фридрих Вильгельм II и его дипломаты, угрозами добившиеся выхода из войны против шведов Дании, развили бурную деятельность в Польше. В союзе с турками и пруссаками поляки готовились выступить против России. Потемкину пришлось перебрасывать полки к западным границам империи. Он требовал, чтобы до окончания войны с Турцией прусская угроза была предотвращена дипломатическими средствами. Между ним и Екатериной происходили тяжелые объяснения.