Генерал Ермолов - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лесин cтр.№ 91

Ермолов, обращаясь к Закревскому, поинтересовался и расписал свой сценарий желательного развития событий:

«Хочу спросить тебя, любезнейший друг, что бы ты сделал? И между тем изложить мое престранное мнение.

Я бы строго наказал Шварца за то, что допустил в полку такие беспорядки и выгнал бы вон. Командира роты тем же чином перевел в армию за своевольство, допущенное солдатами, ибо у капитана, любимого подчиненными, ничего не делается без его воли, и каждый пытается угодить ему.

Старых солдат первой гренадерской роты, которые должны знать о подчиненности и являться примером для молодых, перевесть в дальние полки армии. Всем прочим прибавить двухлетний срок, уменьшенный в гвардии. Полк, как будто ничего не произошло, возвратить по-прежнему на службу.

Знаю, что сего не сделают, чтобы не оскорбить барственную гордость Васильчикова и не расставаться со Шварцем».

Алексей Петрович убежден, что «пречудесная проказа» солдат Семеновского полка — «не последняя мерзоть в гвардии», если полками по-прежнему будут командовать «шварцы и им подобные». Далее он продолжал иронизировать и являть искусство эпистолярной прозы перед Закревским:

«Офицеры гвардии в основном таковы, что начальник над ними должен достоинствами своими доказывать право на уважение, одними подвигами в экзерциргаузах, манежах и на всех возможных рынках их удивить невозможно!

Воля Ваша, но, по крайней мере, в гвардии надобно начальников иметь благовоспитанных, а не таковых, кои, окончив подвиги свои на плац-параде, никакого внимания к себе не привлекают и спасаются от явного презрения небольшим золотцем, налепленным на плечах.

В полку начальник не может каждому нравиться, но никто не забудется на фоне человека благородного, ибо не избежит презрения товарищей. В том же Семеновском полку Яков Алексеевич Потемкин — лучший пример, и нельзя не отдать справедливости его поведению. Вспомни, что против него были даже интриги и месту его завидовали, но он не довел до беспорядков.

Увидишь, что напишут в иностранных газетах, и сколько будет домашних глупых толков, все это неприятно!»

Никого из офицеров-семеновцев не признали виновными в солдатском бунте, но и благодарности не удостоили. Косвенная вина их состояла в том, что они в присутствии солдат поносили за глаза самыми последними словами Шварца, Поэтому некоторых из них понизили в чинах и отправили служить в армейских частях в провинции. Солдат взбунтовавшегося полка тоже распасовали по гарнизонам.

А.П. Ермолов ошибся. Каждый получил по заслугам: Ф.Е. Шварц навсегда распрощался с армией, И.В. Васильчиков сразу же по возвращении государя уступил командование гвардейским корпусом Ф.П. Уварову. А.Х. Бенкендорф был уверен, что его ждет отставка. Она действительно последовала, но лишь через год и два месяца с повышением и в чине, и в должности, хотя он к числу фаворитов императора не относился.

Александр I никак не мог поверить, что солдаты взбунтовались сами, что единственной причиной их недовольства являлось жестокое обращение с ними полковника Шварца. Вопреки мнению его величества, никакое тайное общество к этому возмущению семеновцев не было причастно.

Проблема «вреда» и «пользы» крепостного права обсуждалась в течение всего XVIII века. В первой половине столетия Василий Никитич Татищев, а во второй — Иван Никитич Болтин и Михаил Михайлович Щербатов так или иначе признавали «вольность холопей» полезной, но только не в России. У нас она, по их мнению, никак не сочеталась с монархическим образом правления, а потому могла бы оказаться чрезвычайно опасной. К тому же не так уж и плохо живется большинству наших крестьян. Что же касается другой части, ленивой и вечно пьяной, то она «недостойна ни земли, ни свободы» .

Тогда же Екатерина Романовна Дашкова так убеждала Дени Дидро и формулировала свою аргументацию неприкосновенности крепостного права в России:

«Просвещение ведет к свободе; свобода же без просвещения может породить только анархию и беспорядок. Когда низшие классы моих соотечественников будут просвещены, тогда они будут достойны свободы» .

Получается: крепостное право, конечно, надо отменять, но только, ради Бога, не сейчас. Преждевременно. До понимания необходимости свободы должны дорасти и высшая бюрократия, и помещики, и крестьяне. В противном случае не удастся гармонизировать интересы всех сословий и власти, а это опасно.

Первым созрел император Александр Павлович, но не мог же он в самом деле взять на себя инициативу освобождения крепостных рабов, не выяснив отношения к этому основной массы дворянства. И государь ограничился поручением Аракчееву составить план крестьянской реформы, а сам отошел в тень. Впрочем, речь-то не о нем. Но и время для разговора о Ермолове пока не наступило.

Не менее чем испанская революции и «семеновская история» потряс общественное спокойствие слух о создании особого общества для освобождения крестьян…

А началось все со встречи в Варшаве Петра Андреевича Вяземского и Сергея Ивановича Тургенева, возвращавшегося домой после окончания службы в русском оккупационном корпусе во Франции. Занимая свободное время беседами, они пришли к выводу о необходимости отмены крепостного права. По мнению князя, начинать надо с создания легального общества, которое стало бы добиваться свободы для крестьян .

По возвращении домой Сергей Иванович рассказал братьям Александру Ивановичу и Николаю Ивановичу о беседах с князем Петром Андреевичем. Они согласились с его идеей создания общества и для придания ему авторитета предложили пригласить в него известных и очень богатых противников крепостного права Михаила Семеновича Воронцова, Александра Сергеевича Меншикова, Иллариона Васильевича Васильчикова и других. Они составили Записку для императора с обоснованием своей идеи.

В числе авторов Записки первой стояла подпись Воронцова. Казалось бы, Александр I приобрел «в сей толпе дворян» надежных помощников в решении самой актуальной задачи внутренней политики. Но император не дал согласия на создание общества, опасаясь, что обнародование их планов подтолкнет крестьян к бунтам. На инициаторов отмены крепостного права обрушился поток критики.

Возможно, поступи эта Записка к императору на год-два раньше и его реакция была бы иной. Но череда европейских революций и известие о существовании в России тайного общества напугали государя. К тому же дворянство было взбудоражено слухами о возможной отмене крепостного права. Александр I вынужден был считаться с этим.

Среди строгих критиков Михаила Семеновича Воронцова был его ближайший друг и наш герой Алексей Петрович Ермолов. Вот что писал он по этому поводу Арсению Андреевичу Закревскому:

«Мысль о свободе крестьян, смею сказать, невпопад. Если она и по моде, то надо подумать, соответствуют ли тому обстоятельства и время… Подозрительно было бы суждение мое, если бы я был человек богатый, но я, хотя и ничего не теряю в таком случае, далек, однако, от того, чтобы согласиться с подобным намерением и собою умножить общество мудрых освободителей… Вред сих замыслов не в самом предложении, но в примере, которому могут последовать многие неблагоразумные люди, единственно по доверенности к мнению известного и отличного человека…