Загубленная жизнь Евы Браун - читать онлайн книгу. Автор: Анжела Ламберт cтр.№ 46

Ева не всегда снимала сама. Если ей нужен был студийный портрет, к ее услугам были лучшие специалисты — и не только Гофман. К концу тридцатых она устала от его хамского поведения и покровительственных манер (он продолжал обращаться с ней как с молоденькой ассистенткой) и отправилась на поиски других, более компетентных фотографов, способных создать ей новый лестный облик. Наибольший успех имел Вальтер Френтц, ведущий оператор фильмов Лени Рифеншталь и в то же время, что необычно, фотограф-портретист. Он точно знал, что ей нужно, и сделал ряд нежных, излучающих сияние портретов. Ему очень нравилась Ева. Похоже, он знал о ее сложных отношениях с Гитлером и вытекающих из них проблемах, заставлявших ее искать утешения в иллюзорном мире кино. Она изучала модные журналы и прилагала немало усилий, рафинируя свой имидж, делая прическу и макияж перед каждой фотосессией и позируя в сногсшибательных платьях. (Особенно любимое ею вечернее платье до пола из клиньев белого рубчатого атласа подчеркивало ее стройную фигуру и плоский живот.) Поводом для этих сессий часто являлась необходимость сделать фюреру подарок на день рождения. Он имел аскетические вкусы и ни в чем не нуждался. Что можно подарить такому человеку? Символически Ева снова и снова дарила себя, часто в белом — с прозрачным намеком.

В Бергхофе она то и дело пыталась поймать Гитлера в удачном ракурсе, но он остерегался фотографироваться в неформальной обстановке. Он предпочитал устоявшийся образ, который мог контролировать: в театральной позе, с выгодным освещением. Альфонс Шульц, работавший телефонистом в Бергхофе с середины тридцатых, замечал, что он редко и с большой неохотой глядел в объектив Евы. Траудль Юнге, принятая на службу в 1942 году (в возрасте двадцати двух лет — последняя и самая молодая секретарша Гитлера), вспоминала в своих мемуарах:

Иной раз на фотографиях, снятых другими людьми, Ева, смеясь, упрашивает его, и порой он ненадолго поддается. Но все равно только несколько фотографий изображают их вдвоем. Они воспроизводились в бессчетном количестве, создавая ложное впечатление их открытой близости на публике. На самом же деле от соблюдаемой им дистанции и его поведения с ней веяло подчас оскорбительной холодностью. На террасе Бергхофа — которая была и ее территорией тоже — он проявляет преувеличенную почтительность к Еве, одетой в полудетский костюмчик «дирндль». Ее руки сложены за спиной, как у послушной маленькой девочки, щиколотки нервно скрещены. По их позам никто бы не догадался, что они любовники. Первые шесть лет их отношений она жила под пятой Гитлера — бесконечно податливая семнадцатилетняя барышня.

Если на какой фотографии они и оказывались вместе, то на ней ставился штамп НЕ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ — запрет, который ни одна немецкая газета не осмелилась бы нарушить. Ева не только не была знаменитостью — ее имени просто не существовало. За пределами Бергхофа ее практически никто не узнавал. Продавцам и посетителям магазинов в Берхтесгадене или в Мюнхене она казалась просто еще одной хорошенькой девушкой, разве что одетой лучше других. Ее работодатель и ее любовник совместными усилиями позаботились о том, чтобы сделать ее безликой, скрыть ее существование от внешнего мира.

Но с тех пор, как Еве исполнилось двадцать, не проходило и недели, чтобы она не сфотографировалась. Малейшее увеличение ее плоского живота было бы тут же замечено и подхвачено сплетнями. Я рассматривала ее через увеличительное стекло, особенно те снимки, где она в купальнике, с начала тридцатых по 1942 год, когда она регулярно спала с Гитлером, и не обнаружила никаких признаков беременности. Отсутствие каких-либо изменений в ее фигуре не является доказательством, но позволяет с достаточной степенью уверенности сбросить со счетов фантастические истории о ребенке, появляющемся через много лет после войны.

Постепенно вырисовываются dramatis personae ^[18] оживлявшие монотонную рутину ее жизни. Гретль, конечно (она очень похожа на Еву, и часто подписи под их фотографиями перепутаны, но у Гретль были темные волосы — она никогда их не осветляла — и более круглые глаза), их мать Фанни (острый подбородок, собранные в высокую прическу волосы, орлиный нос) и отец Фритц: странно видеть его в Бергхофе, он ведь категорически не одобрял связь Гитлера с его дочерью. Полный молодой человек с круглым лицом и блестящими от бриолина темными волосами — сын Гофмана Хайни. Он появляется на многих фотографиях, а один его портрет даже надписан «Gretl, von Dein… [неразборчиво] 13.8 Grüss und Küss, Heini» («Гретль, от твоего… Люблю, целую, Хайни»), Быть может, мимолетный роман? Гретль, очень хорошенькая, с отличной фигурой, была немного простовата, но ужасная кокетка. Хайни наверняка был не единственным ее поклонником. Весной 1943 года она и Мартин Борман, похоже, испытывали взаимное влечение, но неизвестно, вышло ли у них что-нибудь. Маловероятно. Ева встала бы насмерть, чтобы не допустить этого, а Борман мог опасаться реакции Гитлера. Но Анна Плайм, горничная Евы, отчетливо помнит, как они, подвыпив, танцевали на вечеринке, сплетясь в объятиях. Надо отметить, что Евы там не было.

Часто видна на фотографиях коренастая фигура Мартина Бормана. Бдительным стражем он маячит на заднем плане всякий раз, когда Гитлер находится в резиденции. Высокий, аристократичный Альберт Шпеер редко приезжал в гости, и в альбоме Евы очень мало его снимков, хотя позже он стал одним из немногих людей в Бергхофе, кому она симпатизировала и доверяла. Шпеер со своей семьей занимал сравнительно скромный дом на окраине Оберзальцберга, однако, испытывая неприязнь к заискивающей перед Гитлером толпе, брезгливо держался в стороне от подхалимов и нахлебников. На фотографиях с Гитлером он никогда не ухмыляется, не пригибается, не извивается подобострастно. По их жестам и выражению лиц видно, что они общаются на равных…

Один раз в самом углу можно разглядеть Йозефа Геббельса, косолапого, тощего, похожего на ящерицу человечка, — министра пропаганды и неуемного распутника. Его жена Магда редко позирует, разве что в роли образцовой немецкой матери со своим выводком безупречно одетых белокурых детишек — девочки с туго заплетенными косичками, мальчики аккуратно причесаны, — играющих под присмотром нянь в униформе. Примерно каждая шестая фотография Евы снята на веранде. Кроме того, она начала делать цветные снимки: подстилки и подушки шезлонгов в синюю полоску живописно контрастируют с красными зонтами, защищавшими компанию от летнего солнца. На заднем плане всегда накрыты столы — чай, кофе, пирожные. Стройные светловолосые адъютанты вручают срочные бумаги, депеши, телеграммы, зовут кого-то к телефону, бесшумно скользя туда и обратно, лицедеи в изощренной социальной комедии, постоянно напоминающие о близости верховной власти.