Бык из машины - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 27

– Позвать прислугу? Врача?

Ариадна не ответила, да и не могла ответить. Понимая, чем рискует, Тезей лег рядом, забрался под покрывало, обхватил прокурорскую дочку, крепко-накрепко прижал к себе, содрогаясь от вибрации ее горячего тела. Согнул ноги в коленях, повторяя позу женщины: как мужчина, он должен был чувствовать возбуждение – и не чувствовал ничего, кроме страха. Пенис съежился, яички втянулись, как от холода; мошонка сжалась в морщинистый кулачок. Это хорошо, краем сознания отметил он. Лишние эмоции, лакомство для обитателей цифрала, сейчас были бы некстати.

– Все в порядке. Все уже прошло…

Резонанс, наследство Колебателя Земли. Пульс цифры в жилах. Тезей редко пользовался им – например, когда топал ногой об пол или бил кулаком в стену с особыми намерениями. Но сейчас он меньше всего собирался топать и уж тем более бить. Тело резонировало, откликаясь мучительной дрожи, сотрясавшей Ариадну, и он поймал ритм этой дрожи, вписался в конвульсии, чувствуя, как липкий пот выступает изо всех пор, превращая борца в слизняка, а потом обернул ритм темпом, организацию процесса во времени – мерой времени в процессе, относительность – абсолютом, и начал исподволь, притворяясь, что он здесь ни при чем, замедлять частоту колебаний.

Prestissimo, vivo, allegro…

Шаг за шагом, он катил в гору этот камень, вынуждая Ариадну отвечать тем же, подчиняться властной палочке дирижера. Нет, не в гору – с горы, упершись спиной в неимоверную тяжесть, скользя подошвами на осыпях, умеряя шаг и напрягая все силы, чтобы не сорваться, не полететь кубарем, скользнуть под чудовищную тяжесть камня и превратиться в кровавую кашу. «Возбуждение колебаний одного тела колебаниями другого той же частоты, – всплыл в памяти голос деда, каким дедов голос был в тот день, когда Тезей в очередной раз топнул, по-мальчишески наслаждаясь результатом, а Питфей счел внука достаточно взрослым, снизойдя до объяснений. – А также ответное звучание одного из двух тел, настроенных в унисон…»

…allegro moderato, moderato, andante con moto…

Лишь бы не бог, умолял Тезей невесть кого. Лишь бы не бог! Фактически он просил о гибели неизвестного аватара, о приступе, связанном с чужой гибелью. Просьба была подлостью, гнусностью, но мешать Неистовому войти в свою собственную аватару, какими бы эффектами этот вход ни сопровождался, было бы самоубийством.

…andante, adagio, lento…

Дрожь затихала, Ариадна успокаивалась. Это действительно походило на акт любви, начатый вопреки традиции не с предварительных ласк, а прямо с оргазма, бурного, неконтролируемого оргазма, лавины, летящей по склону вниз, в долину бессилия, расслабленности, отдыха. Ты ждал оргии, невесело усмехнулся Тезей. Ждал, да? Удивлялся, что все сложилось по-семейному? Вот, ты получил, чего ждал. Пусть с опозданием, но все-таки…

Губы стянуло. От улыбки кожа на нижней губе лопнула, будто от удара. На подушку упала капля крови.

…largamente, largo…

– Кто ты? – еле слышно спросила Ариадна.

– Тезей.

– Я о другом. Кто ты?

«О каком еще другом? – хотел отшутиться Тезей. – В постели со мной ты думаешь о другом?» И вместо этого сказал правду:

– Полубог. Глупое слово, правда?

– Неправда. Тебя зачал Неистовый?

– Нет.

– Врешь. Кто, если не он?

– Колебатель Земли.

– Врешь.

– Молчи. Отдыхай.

– Ты справился с моими судорогами. При чем здесь…

– Считай, что я справился с землетрясением.

– Не вижу аналогии.

– Никто не видит, – согласился Тезей. – И напрасно.

Никто, подумал он, кроме моего деда. И вспомнил запись, которую в детстве считал избранной дедовой порнушкой: двое любят друг друга, превращаясь в движение тектонических пластов.

«Да, жалею! Жалею!» – «Твой дед извращенец!» – «Суицид? При чем здесь суицид?!» – «Кто-нибудь из вас бил букмекера по голове?» – «Память о сексуальных контактах, грязные фантазии…» – «Я его по морде не бил…»

Сняв шляпу и плащ, Икар переобулся в мягкие домашние шлепанцы. Маминого сиреневого кардигана на вешалке не было. Не было и серых с графитовым отливом туфель. Небось, в магазин вышла: он ведь, растяпа, не предупредил, что заявится обедать. Ладно, что мы, сами не разогреем тарелку супчику? У мамы холодильник всегда набит битком. «Запасы по норме!» – шутил отец, вспоминая армейскую службу.

Словно откликаясь, наверху громыхнул отцовский голос. По вайферу разговаривает? Нет, кто-то в гостях. Слов Икар не разобрал, но тон Дедала, когда отец не в духе, был хорошо знаком молодому констеблю. Он двинулся по лестнице на второй этаж, где располагался отцовский кабинет. Ага, уже не голос – голоса. Визитер отвечал тихо, размеренно, звуки вязли в стенах, дверных и оконных рамах, в воздухе. Икар скорее угадывал человеческую речь, чем действительно ее слышал.

Врываться к отцу поперек разговора? Нога замерла в сантиметре над ступенькой. У отца гость, они беседуют в кабинете. Кажется, отец раздражен. И что с того? Твое ли это дело, синяк?! Опять суешь нос во все дырки?!

– Да, жалею! Жалею!

Смутное бормотание.

– Ничего! Еще не поздно…

Отец не просто раздражен, отметил Икар. Отец в ярости! А гость сидит, не уходит. Вдруг отец вышвырнет его? Спустит с лестницы?! Он же под следствием! Только заявления о рукоприкладстве нам не хватало!

Зашелестел, забубнил гость. Какие там слова – интонаций, и тех не разобрать. Дверь, подумал Икар. Дверь кабинета закрыта. Нет, я не крадусь. Просто тапочки мягкие, а на лестнице ковровая дорожка. По коридору, опять же, ковролин, до самого кабинета. И шлепанцы совсем не шлепают, зря их так называют…

Дверь открылась. В проёме возник фрагмент визитера, не дающий шансов на опознание. Рукав ветровки с сетчатой вставкой подмышкой, левая брючина, кроссовок из светлой замши. Спрятаться в коридоре было негде. Бежать обратно, сломя голову? Удирать, словно ты мальчишка, сопляк, застигнутый взрослыми за подслушиванием? Стыдно, глупо, и все равно не успеть.

– У меня есть страховка! – ударило из кабинета. – Если со мной что-то случится…

– Не стоит горячиться. Я тебя услышал…

Икар вздрогнул: он узнал этот голос.

– Страховка тебе не понадобится. Можешь спать спокойно, – гость шагнул наружу, из фрагмента сделался целым. С улыбкой взглянул на молодого констебля: – Бдишь, шалопай? Боишься, что твой потрясающий отец сделает из меня отбивную? А что, он может. И ремнем, ремнем по филейным частям…

– Инспектор?

Под взглядом Синида Икару хотелось провалиться сквозь землю.

– Шалопай? – завопил отец. – Ты на что это намекаешь?!