Безумие - читать онлайн книгу. Автор: Калин Терзийски cтр.№ 4

Интересным было то, что я не знал, на кого бы я хотел произвести впечатление своей странностью. Мне было приятнее не знать объекта, на который будет направлено мое воздействие. Как рок звезда на сцене, из-за сильного света прожекторов не видящий публики, а только представляющий, какие чудесные люди собрались на концерте. И я чувствовал нечто подобное. Ожидал анонимного восхищения. Если задуматься, то, естественно, от женщин. Всё эти женщины. Но и от мужчин тоже. Мужчины должны были почувствовать себя униженными моим превосходством.

Я был мифоманом. А миф о психиатрии казался мне самым внушительным.

Смешно. Для любого нормального человека, не имеющего отношения к медицине, в психиатрии не было ничего мифологического. Для всех не медиков психиатры были просто сумасшедшими. Но для моего жаждущего мифов и обожествления сердца психиатрия казалась весьма романтичной… Да. Весьма!

Я представлял себе психиатра как некоего загадочного полубога из зловещих и полных легенд психбольниц, в которые не ступала нога непосвященного. И если так посмотреть, то психиатры и правда были последними путешественниками по неизведанным землям.

И мне хотелось быть, как они.

…Мамочки! Я представлял себе, сколько восхищенных и удивленных женских взглядов я могу собрать благодаря этой психиатрии. Мне виделось, как все будут смотреть на меня с восхищением, а я лишь буду застывать в эффектных позах.

Я представлял, как буду ходить с сигаретой за ухом и носить модные очки. Как буду ходить на работу в одном желтом и в одном синем ботинке. Как ночью буду слушать Моцарта у себя в кабинете, встав на письменный стол, обнаженный и со стаканом мартини в руке. Как моя медицинская сестра будет ходить без нижнего белья. Хотя именно этот пассаж казался мне слишком банальным. Может, у меня все будет совсем наоборот: моя медсестра будет носить десять комплектов белья сразу. Что-то в этом роде.

И я думал о всех спятивших на сексе красивых невротичках и испытывал волнение, как ребенок. А может, я и был ребенком?

* * *

В первые дни занятий в кружке по психиатрии я вел очень интересные разговоры с одним молодым, но уже утвердившемся в профессии врачом.

— Доктор Роев, как ты считаешь, мог бы ты стать дерматологом? — спрашивал его я.

— Гм, забудь! Чтобы я всю свою жизнь лечил акне и бородавки, — пренебрежительно надул губы мой собеседник.

— М-да! Понимаю, ну, я такой же, мне всегда хотелось заниматься не мясом, не плотью, а душой, ведь так мало обычных (я сказал «обычных», совершенно не задумываясь) врачей интересуются… душой. Правда же? Для них все в человеке сводится к телу. И это меня ужасно раздражает!

— Вот именно! — наморщился доктор Роев. — Мясники, и всё.

— Ну, если посмотреть, то и душа происходит из мяса… из мозга. Мы же не философы и занимаемся материей…

— Это да, но и до мясников нам далеко, — улыбнулся доктор Роев.

— А потом, как ты думаешь, ведь совсем по-другому звучит: психиатр?

— Совсем по-другому! Психиатрия — это очень сексуально, — довольно улыбнулся доктор Роев.

— Как ты думаешь, а на женщин это производит впечатление, когда ты говоришь им, что ты психиатр? — с нездоровым суетным трепетом спросил я.

— Еще какое! — посмотрел на меня самодовольно и выпучив глаза доктор Роев и счастливо улыбнулся.

Я тоже улыбнулся. Я чувствовал себя особенным. Суета сует.

* * *

Одновременно с этим то, что эта суета сует явилась причиной моего желания стать психиатром, было слишком элементарным объяснением. Я ужасно боялся Безумия.

Легко предположить, что любой психиатр может испугаться Безумия, когда увидит его и заживет с ним рядом. Но нет. По крайней мере, в моем случае было по-другому. Я боялся Безумия с детства.

Я помню, как лежал в своей маленькой кроватке, смотрел на стену и с ужасом ждал, когда начну слышать голоса. Кто знает, откуда в моей перевозбужденной фантазии поселился этот страх. В подготовленной к страху душе ужас проклевывается даже из самого маленького зернышка. Наверное, я где-то услышал или прочитал о слуховых галлюцинациях. И моя неспокойная, жаждавшая ужасов голова превратила это зернышко в ядовитое растение.

Не превратила, а превращала — каждую ночь. На самом деле, все это было чрезвычайно странно: я не слышал голоса, но меня ужасало то, что я начну их слышать. Даже не так. Кошмар был именно в том, что я их не слышал.

И мне думалось, что если все же я начну слышать голоса, то успокоюсь.

И еще. Сумасшедшие люди меня узнавали. Меня, пребывавшего в ужасе от одной только мысли о Безумии. Узнавали и прилипали ко мне. Я знал, что то же самое происходит с большинством моих коллег. И даже подозревал, что именно этим отличаются настоящие психиатры от тех, кто работает в психиатрии поневоле.

Вы их узнаете по приставанию сумасшедших.

Мне было известно, что психиатры — это те люди, которыми овладевает страх однажды сойти с ума. А такая опасность существовала: немало моих коллег имели на запястьях шрамы от порезов и следы от веревки на шее; а попытки самоубийства определенно являются одним из очевидных свидетельств душевного колебания и жестоких сомнений по поводу своей нормальности.

Сапожник становится сапожником, потому что боится — если он им не станет, то может всю жизнь проходить босым. Вот он и становится сапожником, чтобы самому себе делать обувь. Ха, ха! А психиатром человек становится, чтобы самому себе выписывать галоперидол.

«А кто из нас не сумасшедший?» — этот вопрос постоянно вертелся в моей голове во времена ранней молодости. И все чаще и чаще я приходил к странному выводу: раз ты родился и знаешь, что умрешь, а также знаешь, что ты ничего не можешь изменить, но продолжаешь жить, как ни в чем не бывало, ты явно сумасшедший!

Кто из нас не сумасшедший, раз живет в этом мире?

* * *

Но даже это не было всей правдой о моей страсти к психиатрии. Утверждать, что я хочу стать психиатром, чтобы лечить самого себя и ответить на свои сомнения, было бы слишком поверхностно. Может, основной причиной было…

Да.

Мое христианство.

С самого раннего возраста я хотел стать жертвой. И в этом, если присмотреться, тоже было много тщеславия. Я хотел стать мучеником и жертвовать собой ради других, стать человеком, который каждую секунду ревностно спасает свою душу. Я хотел стать Алешей Карамазовым или Альбертом Швейцером.

Хотел принизить себя и раздавить. Пойти к самым истязаемым и самым слабым. Быть с ними и попрать свою гордость. Я хотел быть спокойным. Смириться. И это выглядело смешно — я бешено хотел смириться. Какая прекрасная комбинация — бешенство и смирение! Я бесился в желании смириться. И все это на фоне моей юношеской суеты.

Суета сует.