Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Кручинин cтр.№ 133

Это подтверждается и словами, которые были сказаны Колчаком генералу Ноксу несколькими месяцами ранее: «Если я передам золото международной охране, а со мной случится какое-нибудь несчастье, вы скажете, что это золото принадлежит русскому народу, и отдадите его любому новому правительству, которое вам понравится. Пока золото у меня, я могу бороться с большевизмом еще три года, даже если вы, союзники, меня покинете». Слова оказались пророческими, тем более в ситуации, когда сам Нокс (один из наиболее честных союзников) уже покинул Россию. Можно только гадать, смог бы (и даже – захотел бы?) он сделать что-либо в той кризисной ситуации, которая сложилась в декабре – январе, но отъезд английского генерала лишил русских даже надежды на его помощь и влияние.

К остальным же иностранцам отношение было намного хуже. Сведения американцев, предполагавших сговор Семенова с чехами против русского командования, были не более чем обыкновенной «уткой»: Атаман вполне разделял негодование против «союзников» (это слово уже начинали оправданно ставить в кавычки), наиболее выразительно проявившееся в истории с вызовами на дуэль, которые, если верить источникам, в те недели сыпались на генерала Сырового один за другим.

Наиболее известен вызов генерала Каппеля:

Более краткий, но по сути своей совпадающий с приведенным выше вариант был приведен в 1939 году в газетной статье памяти Каппеля, и там же пересказывалась еще одна телеграмма, усилившая напряжение, которое охватило войска после беспрецедентного каппелевского вызова:

Другой источник утверждает, будто Атаман заявил, «что он заменит Каппеля у барьера, если исход дуэли будет для того роковым», но эти разночтения, в сущности, не так важны. Негодовали и другие – генерал Войцеховский, в 1918 году служивший в «чехо-войсках», «напоминая о своих заслугах перед чехами (знаменитое руководительство ими в уральских боях)… требует пропуска адмирала и говорит, что в случае отказа будет пробиваться силой; если же это ему не удастся, то он потребует от Сырового удовлетворения путем дуэли»; широкую известность получает и открытое письмо польского офицера (польские части, также преданные чехословацким командованием, принуждены были сдаться большевикам), гневно взывавшего к Сыровому:

Впрочем, генерал Жанен «не разрешил» своему подчиненному дуэли и даже позволил себе неуместную иронию в адрес Каппеля, находившегося в рядах своей армии («Во время нашего отступления из России [в 1812 году] маршал Ней сражался со своими солдатами плечом к плечу и не докучал никому вызовами на дуэль»), – сам же Сыровой постыдно промолчал.

А тем временем поезд Колчака и эшелон с золотым запасом медленно двигались на восток, и все новые тревожные известия догоняли их с запада. После отъезда из Красноярска там началось что-то непонятное: принявший командование «войсками Енисейской губернии» старый соратник генерала Пепеляева, командир 1-го Сибирского корпуса генерал Зиневич, который оказался в Красноярске во исполнение плана Дитерихса об отводе 1-й армии в тыл, «передал управление гражданской части в руки советов общественных организаций в лице председателя земской управы». Требования, предъявленные им верховной власти в переговорах по прямому проводу 26 декабря, не отличались определенностью, за исключением одного: Зиневич настоятельно просил присылки денежных знаков, как будто не стесняясь тем, что в городе, в сущности, уже произошел переворот в пользу «революционной демократии». Более определенно генерал высказался 28 декабря в «открытом письме» Верховному Правителю (копии – Семенову, Калмыкову, Розанову, иностранным миссиям), потребовав «найти в себе достаточно сил и мужества отказаться от власти, которая фактически уже не существует, и передать дело строительства родины Земскому Собору», ставя Колчаку в вину «обстановку безвластия, безначалия и дикого произвола» и «мрак реакции». Впрочем, адмирал еще накануне подозревал что-то подобное, отдавая генералу Каппелю свою, наверное, последнюю оперативную директиву:

Множественное число применительно к «эсеровским переворотам» было вполне оправданным. Даже против недавнего кумира, генерала Пепеляева, поднимали мятежи его собственные войска. К чести самого Пепеляева стоит сказать, что он не последовал примерам Гайды и Зиневича и, несмотря на свои «демократические» и «соборные» иллюзии, не стал искать сомнительных лавров вождя мятежников. Двусмысленный «последний приказ» генерала («Сибирская армия распускается по домам для тайной работы – до того момента, пока грозный час всенародного мщения не позовет ее вновь для борьбы за освобождение Сибири», «я появлюсь в Сибири среди верных и храбрых войск, когда это время наступит, – и я верю, что это время скоро придет») известен лишь по эмигрантской публикации, автор которой явно симпатизирует «революционной демократии» и тем советчикам, которые еще летом предлагали Пепеляеву «послать в Омск одну или две дивизии, разогнать ставку и взять власть в свои руки». Возможно также, что генерал, которому было, наверное, тяжело расстаться с ореолом героя и «вождя Сибирской армии», просто предпочел приукрасить события, прикрыв измену своих подчиненных бело-зеленым «сибирским» флагом – символом снегов и тайги…