Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Мэтьюс Дейвид cтр.№ 27

Страница

К 1860-м годам, после того как пресса в течение продолжительного времени изобличала токсичные красители в детских игрушках, сладостях и ряде других потребительских товаров, среди викторианцев распространился вполне понятный страх перед мышьяком. Передовые врачи принимали на себя роль детективов, посылая профессиональным химикам на проверку образцы подозрительных продуктов питания и потребительских товаров. Женщины, занимавшиеся покупками для всей семьи, не имели собственных лабораторий, но химики давали им полезные, пусть и вызывающие беспокойство, наставления. В 1862 году доктор Генри Летеби из лондонского госпиталя, известный на всю страну судмедэксперт по делам об отравлениях и «крайне педантичный химик-технолог» ^[239], предложил, чтобы покупатели наносили крепкий раствор нашатыря на любой подозрительный предмет: «если он приобретает синий цвет, в составе присутствует медь, а медь почти всегда в таких тканях присутствует вместе с мышьяком – зеленый окрас ей придает мышьяковая соль меди». Этим способом он протестировал более сотни платьев и бумажных изделий и отметил, что если женщина «вместо привычного флакона духов» носила бы с собой бутылочку с нашатырным спиртом, то «одно лишь прикосновение смоченной пробки к подозрительной зелени выдало бы присутствие мышьякового яда и в один миг решило дело» ^[240]. Выявление мышьяка в покупаемой вещи, возможно, было слишком нервным занятием для дам, носивших с собой вместо нашатыря склянки с нюхательными солями для лечения обморочных приступов. Тем не менее намеки доктора Летеби красноречиво свидетельствуют о масштабах проблемы отравления мышьяком, если чопорных викторианских женщин призывали становиться сыщиками и токсикологами-любителями. Сегодня мы располагаем более чувствительным оборудованием, позволяющим распознать наличие мышьяка в одно мгновение. Однако выявить мышьяк в тканях было довольно просто и в те времена, когда написан учебник Персо (1846) и проведены тесты Летеби (1862). Возникает вопрос, почему до самого конца 1850-х годов костюм оставался предметом пристального внимания и подозрения, вызывая арсенофобию и панику среди потребителей? Полагаю, что причина тому – мода. Смертоносные зеленые платья и украшения для волос были крайне популярны среди покупателей до тех пор, пока их воздействие на организм изготовителей и владельцев модных товаров стало нельзя более игнорировать. Мышьяк был опасен и в качестве красящего пигмента на обоях или модных иллюстрациях, и в составе тканей. Скорее всего, зеленый порошок свободно наносили на газовые ткани и фиксировали с помощью крахмального раствора или клея. Таким образом, он разлетался клубами на каждой стадии производства и в процессе потребления ^[241]. Газовая ткань вновь вошла в моду в 1850-е годы, и многие ее метры шли на пошив объемных юбок. Точные свойства этих пигментов до сих пор представляют загадку, тем не менее эксперт текстильной промышленности того времени выступал против «поверхностных красителей», которые буквально «впечатывают» на ткань и которые затем «с легкостью отходят [от ткани] в процессе трения» ^[242].

В середине XIX века изумрудно-зеленый цвет по-прежнему был заоблачно популярен. Акварельный портрет королевы Виктории 1855 года демонстрирует государыню, одетую в блистательное изумрудно-зеленое бальное платье на пике моды. Тридцатишестилетняя королева позировала своему любимому придворному художнику Францу Ксаверу Винтерхальтеру, мастеру светского и придворного портрета. Винтерхальтер особенно искусно изображал роскошные наряды и прически принцесс и аристократок. Ему, в числе прочих особ королевских кровей, заказывали свои портреты супруга Наполеона III Евгения и супруга императора Франца Иосифа Елизавета Баварская. На этом менее официальном акварельном портрете королева Виктория одета в зеленое вечернее платье, отороченное кружевами. Закрученные нитки жемчуга украшают ее шею и запястья, а голову венчает драгоценная диадема. Примечательны украшения прически королевы: венок из листков искусственных растений и венчиков цветов, оплетающий ее каштановые волосы. Цветы, как живые, так и искусственные, издавна считались «женственными» украшениями для платьев и особенно прически, а во второй половине 1850-х годов, как о том свидетельствует портрет королевы Виктории, они оказались на пике моды. Разумеется, подобные шелковое платье и венок были недоступны широкой публике, чего не скажешь о более дешевом, но не менее ядовитом американском повседневном платье из хлопка, сшитом около 1855 года. Его модный зеленый цвет сочетается с цветочным набивным орнаментом. Если вы все же могли позволить себе последние парижские моды, то к вашим услугам была мастерская мадам Тильман на Рю де Ришелье в Париже, поставлявшая искусственные цветы ко дворам королевы Виктории и императрицы Евгении. Головные украшения (или parures de bal – бальные гарнитуры), цветы и перья от мадам Тильман широко рекламировались с 1854 по 1868 год. Одна из таких рекламных иллюстраций опубликована в журнале Les Modes Parisiennes от 24 января 1863 года (ил. 7 во вклейке). Венок, изображенный по центру, назывался «Дриада» – лесная нимфа: «артистическая куафюра из водяных растений, смешанных с полевыми травами и опаловой бабочкой на диадеме» ^[243]. Этот тип стелющегося травянистого украшения для волос стал настолько модным, что уже следующей зимой Punch спародировал моду на «растительное» платье в вымышленном письме лондонской модницы своей провинциальной кузине:

Вечерние наряды и званые ужины были восхитительны. Я видела платье цвета семги, обшитое зеленым горошком, и еще одно, телесного цвета вечернее платье, украшенное луком, цветной капустой, морковками и молодыми побегами сельдерея. Овощи, зелень, солома и сено сейчас очень в моде. Чепцы по-прежнему высоки, но теперь их обрамляют редисом и луковицами молодые замужние дамы… а вдовствующие – луковицами и репой. Камыш модно носить молоденьким девушкам, а чертополох и другие сорняки – вдовам ^[244].

Страница