Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - читать онлайн книгу. Автор: Иоан Поппа cтр.№ 45

Следуют выступления, одни – срежиссированные, другие спонтанные. И эти последние меня изумляют, потому что не имеют прецедента на «Уранусе» и кажутся занесенными сюда издалека сумасшедшими вихрями, которые иногда проносятся через колонию, поднимая в воздух столбы пыли.

Старший лейтенант Дьякону высказывает свое согласие с отчетом и планом мер, и рапортует, что у него в роте за последние шесть месяцев умерли трое военных, из которых один старший сержант («не пиши это в докладе… не пиши это в докладе», – шепчет Вырбан тому, кто составляет протокол), а военные теряют иногда часы и целые дни из-за отсутствия материалов и потому, что крановщику, гражданскому, некому починить кран, на котором он работает, когда тот ломается.

– Это очень серьезно, – наставительно решает представитель высшей инстанции. – Вы связывались с кем-нибудь?

– Это не наш кран, товарищ майор, это кран гражданской бригады, и на нем работают гражданские, не мы. А без него не можем работать ни мы, ни гражданские, но гражданских это не интересует. Я докладывал инженеру, но…

– Оставьте, сударь, инженера! Вы лично пошли за механиком или уклонились от этого? Вы забыли, что вы коммунист?

– Но какое имеет отношение, товарищ майор, то, что я коммунист, к крану гражданских? Это что, мой долг – ремонтировать краны гражданских? За это гражданским платят деньги.

– Если они этого не делают, делайте вы, военные! Как лейтенант тяжелой артиллерии и самоходных орудий, в гражданской жизни вы младший инженер по тяжелому оборудованию.

– Да? А если оборвется верхний противовес и убьет двадцать человек или откажут крепления подвижного механизма после моего ремонта? Гражданские уходят со стройки в три часа, они издеваются над нами, они воруют наш труд: работы, выполненные нами, мастера и инженеры засчитывают как работу их людей, а мы должны ремонтировать их оборудование и расшибаться в лепешку ради них?

– Вы расшибаетесь ради партии, товарищ лейтенант!

– Вы требуете, чтобы я убивал ради партии? Не думаю, что партия хочет чего-нибудь подобного!

Сидящие в президиуме замирают, и даже женщина, которая моет пол шваброй застывает с открытым ртом. В зале поднимается гул. Майор из высшей инстанции поднимается с лицом, белым, как мел:

– Прошу, объясните, что вы сказали, потому что обещаю вам – вас ждет Военный трибунал!

– Меня может ждать и палач с топором, товарищ майор. Вы хотите объяснений. Я вам их дал только что. Я могу починить кран, но если после этого случится авария, другая поломка, и погибнут двадцать человек? Кто будет отвечать? Вы думаете, любой может починить оборудование? Для того чтобы кран подвергся ремонту, создается комиссия по ремонту, потом назначается команда, после чего инженеры проверяют выполненные работы и дают добро на пуск в эксплуатацию. Добро дают работники по охране труда. Иначе могут умереть люди. Тот, кто сделает иначе, – преступник!

– Правильно! – выкрикивает капитан Кирицою.

Представитель высшей инстанции унимается:

– Товарищи, я не говорю, что это не так, но я не хочу… Слишком часто ссылаются на ответственность гражданских. Какие у нас проблемы с гражданскими? Вы забываете, что вы военнослужащие?

– Не забываем! Но здесь мы не на уборке кукурузы в поле, товарищ майор. Здесь мы на фронте. Все мы военные.

– Но есть еще дело! – кричит младший сержант Геца Василе, вставая. – Потому что я, как вы видите, в моем возрасте был избит гражданскими. А я работаю и в дождь, и в холод, и семья моя далеко. И я не имею права поехать домой! Я получаю три тысячи лей в месяц на бумаге и тысячу девятьсот на руки, и у меня тридцатилетний трудовой стаж, в то время как квалифицированный гражданский рабочий получает пятнадцать тысяч лей в месяц! Откуда у него берутся такие деньги, товарищ майор, когда моим резервистам не удается добрать даже до базового уровня зарплаты в месяц? Мы работаем в смешанных группах – и военные, и гражданские, но всю работу выполняем мы, военные. Гражданские прогуливают, еще немного – и они своруют всю стройку, чтобы отнести ее домой, если они ее уже не украли…

В президиуме волнение, хотят прервать собрание, а выступающие поднимаются один за другим, ошеломляя Вырбана и организаторов непрерывным «артиллерийским» огнем. Хотя Геца еще не кончил говорить, вдруг поднимается капитан Бортэ Дору:

– Докладываю вам (и это не какие-то глупости), что наша стройка – манна небесная для господ гражданских, которые совершенно не заинтересованы в том, чтобы работы закончились и был закончен Дом Республики! И не думайте, что мы дураки, господин майор! Создается впечатление, что и среди наших военных есть такие, которым очень выгодна эта стройка. Только это не мы, командиры взводов и рот. Для них мы, которые тянем лямку не за жизнь, а за смерть, чтобы закончить работы, – враги. Не считайте нас тупицами! Вы можете направить сюда еще сто тысяч военных-резервистов, помимо этих двадцати тысяч, сколько нас сейчас здесь, – все равно ничего не будет сделано! Работа все так же будет стоять на месте.

Другие в зале начинают восклицать:

– Люди не имеют одежды… Болеют… У нас нет инструментов… В Витане в кранах нет воды… Не приходят машины…

Вырбан уничтожен. В прах рассыпался и его доклад, и собрание. Командир части нервно стучит карандашом по столу. Наконец галдеж прекращается и Цепару говорит:

– М-да. Мы рассмотрим то, о чем вы сказали, и примем меры. По моему мнению, нужно будет, однако, проводить собрания реже. Отмечаю, что мы научились говорить. Уважаемые товарищи, я не спорю, что на стройке трудно. Очень трудно, знаю. Но именно поэтому армия страны находится здесь! Ведь если бы не было трудно, не так ли, товарищи, вы думаете, пришли бы сюда мы, военные! Трудно, да! Но мы присягали, что будем переносить тяготы и лишения военной службы! Ну, ладно, это и есть лишения! Если есть такие, кто думает, что здесь встречают с цветами, с цветными телевизорами в комнатах и холодильниками, они ошибаются! Что касается гражданских, я с беспокойством замечаю одну вещь, а именно, что нас, военных, все больше и больше интересует то, что делают гражданские, а не то, что делаем мы. Это нехорошо, и я об этом буду докладывать.

Гул в зале. Возгласы. Я говорю Ленцу:

– Выходит, мы говорили впустую.

– Да я и не ожидал, что будет по-другому! – вырывается у Ленца. – Потому я и не брал слова. Эти как швейцарские банкиры! Выслушивают, показывают, что тебя понимают, а потом дают тебе деньги в долг под те же проценты, какие хотят они.

Лейтенант Панаит, который сидит перед нами, поворачивается к нам и шепчет:

– Думаю, что эти заслуживают расстрела.

– Прежде чем мы расстреляем их, они расстреляют нас.

Майор Цепару продолжает:

– Думаю, что некоторые товарищи отстали с политической и идеологической подготовкой. Почему нас должны интересовать гражданские, товарищи? Мы коммунисты. Коммунисты находятся в первых рядах. Давайте сначала делать то, что от нас требуется, потому что – смотрите… Пусть встанет младший офицер, который перевозит пищу на грузовике и которого поймали на воровстве рыбных консервов из столовой.