Неудержимая. Моя жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Мария Шарапова cтр.№ 20

– Юрий, скажи мне, что тебе нужно? – спросил Гавин.

– Деньги, – ответил Юрий, – мне нужны деньги. Могу представить смету.

– А о какой сумме ты говоришь? – поинтересовался Гэвин. – Только подумай хорошенько. Ты должен реально смотреть на вещи и в то же время быть уверен, что сможешь прожить на эти деньги. Мне ведь надо будет идти к боссам, и я собираюсь рекомендовать им полностью поддержать Марию. Хотелось бы утрясти все с первого раза.

Юрий сказал, что ему надо будет около пятидесяти тысяч долларов. Он хотел купить машину, чтобы мы могли переезжать с турнира на турнир, хотел снять квартиру недалеко от академии.

– Я уже присмотрел местечко, – рассказал Юрий. – Мне кажется, что цена вполне адекватная.

Гэвин сказал, что денег ему понадобится больше. Придется платить за тренеров и инвентарь, за корты и переезды, за инструкторов и специалистов и так далее. В общем, сумма составила что-то около ста тысяч в год – эти деньги IMG должна была вернуть, когда я перейду в профессионалы.

* * *

Вскоре после того, как мы подписали контракт с IMG, меня вместе с несколькими другими игроками из академии пригласили в дом Марка Маккормака. Усадьба располагалась в Орландо. Работал он из Кливленда, но Флорида – это столица тенниса, поэтому его второй дом находился именно здесь. У Боба Кейн я впервые побывала в доме состоятельного человека. Что ж, теперь я впервые попала в дом действительно богатого человека. Я была потрясена, и у меня кружилась голова. Я все время смеялась. Размер комнат, гараж с множеством дверей, все эти громадные окна, собственная дорога через лес, да еще и дом для гостей? Это неслыханно. Еще один дом, рядом с главным, который сам по себе так велик, что это, по-хорошему, никому не нужно. Как будто один дом родил другой, а новорожденный решил откосить от колледжа и просто жить рядом с родителем.

Но самым главным, что случилось после того, как мы подписали контракт с IMG, было следующее: Гэвин устроил выставочный матч для Риккардо Коломбини и Криса Вермеерена, которые в то время были топ-менеджерами теннисного отделения компании «Найк». Матч состоялся на задних кортах гостиницы Ритц-Карлтон в Майами. Спустя несколько недель – а мне тогда было всего одиннадцать – я подписала свой первый контракт с фирмой «Найк» на сумму в пятьдесят тысяч долларов США плюс бонусы. В то время еще не понимала, насколько необычно это было – «Найк» инвестировал в одиннадцатилетнюю девочку. Но как Гэвин и Макс в IMG, так и «Найк» верили в мой талант. Они делали на меня ставку, хотя я была еще ребенком.

Контракт с IMG изменил всю нашу жизнь. Впервые в жизни нам не надо было беспокоиться о еде и крыше над головой. Если что-то происходило, мы могли обратиться к доктору. У нас было свое транспортное средство, чтобы добираться до турниров, так что я могла полностью сосредоточиться на теннисе. Эти деньги, которые стали поступать на наш счет – они кое-чему меня научили. Ощущение было таким, как будто проснувшись, я неожиданно поняла всю правду жизни. Впервые в жизни я вроде бы во всем разобралась. Теннис – это спорт, но не просто спорт. Это страсть, но не просто страсть. Это бизнес. Это деньги. Это стабильность для моей семьи. Теперь я это понимала. Вы можете подумать, что это меня расстроило или лишило иллюзий. Но произошло прямо противоположное. Я, наконец, поняла, для чего я делаю то, что я делаю. Я, наконец, поняла, что стоит на кону. И все, наконец, встало на свои места. С того момента моя задача предельно упростилась – просто иди и побеждай.

Это был конец целой эры. Мы с отцом жили будто во сне. Я и он против всего мира. Это по-особому сближало нас. Мы были людьми, у которых больше никого не было. Никого, кому мы могли бы доверять, никого, кого мы могли бы понять. Поэтому мы полагались только друг на друга. Это изменилось, когда в нашей жизни появились Макс и IMG. Теперь мы были не одиноки. Завершался первый важный период моей карьеры – её часть под названием «я-иЮрий-и-больше-никого» заканчивалась. Я была счастлива, но мне было и немного грустно. У нас случались тяжелые времена, но, оглядываясь назад, я видела, что некоторые из этих трудных периодов были лучшими в моей жизни. Они сформировали краеугольный камень, основу всего того, что придет позже. В первый период моей жизни я была одинока, но это меня закалило. И когда начали поступать деньги, этот период закончился. То, что казалось запутанным, стало понятным. То, что казалось кривым – выпрямилось. Юрий прекратил работать – больше не было необходимости подстригать лужайки или носить вазоны с цветами. Теперь его жизнь посвящена только теннису. Он начал учиться и действительно читает книги о теннисе. Он снял ту квартиру, о которой говорил Гэвину. Она расположена в том же комплексе, в котором мы жили у русской леди, но эта квартира принадлежит только нам. В ней две спальни, и она достаточно велика для всех нас – для меня, моего папы и моей мамы, которая, наконец-то, решила все свои проблемы с визой.

Я все еще жила в академии. И ненавидела эту жизнь. Может быть, мы и заключили отличную сделку, но моя жизнь от этого не изменилась. Я хотела бы назвать общежитие просто тюрьмой, но мне кажется, что это именно теннисная тюрьма. Все школы построены по одному образцу – невысокие здания, расположенные как в тюрьме, аккуратные дорожки, подстриженные деревья и лужайки, очереди за едой, хвастовство и споры, девочки на одной стороне – мальчики на другой. Теннисные корты и залы для тренировок всегда рядом – ждут тебя как гробы, выставленные в ряд. Просыпаешься – и они перед тобой. Ложишься спать – а они все еще перед тобой. Даже когда не видишь их.

В общежитии я жила в многокомнатном номере. Он состоял из ванной комнаты, гостиной и двух спален, в каждой из которых находились по две двухъярусные кровати. По четыре девочки в спальне – всего восемь девочек в номере. Соседки по номеру появляются и исчезают с завидным постоянством – неплохо показала себя, первые сложности, сломалась, отправилась домой. Наутро кровать перестилают и готовят для новой девочки.

Мне было одиноко. Я едва виделась с папой, у которого были свои сложности. Время от времени я посещала уроки в соседней общеобразовательной школе. Наверное, это было чье-то требование. Нас толпой высаживали из минивэнов, а позже забирали назад. Мы сидели среди местных ребят как какие-то инопланетяне, но мне это нравилось. Я всегда любила учиться – это была возможность отключиться от игры, это было что-то новенькое. В жизни в общаге не было ничего хорошего. Я была младше других девочек – какое-то время я была самой младшей в академии – и они наказывали меня за это. В постель я ложилась раньше других, потому что я была меньше, тренировалась больше и спать мне было необходимо дольше. А они приходили поздно, шуршали конфетными обертками, разговаривали и смеялись, причем специально громко, будили меня и издевались надо мной. Но меня отличал от них не только возраст – я была человеком из другого мира. И в академии находилась с особой миссией, которая обрекала меня на совсем другую жизнь в теннисе. В большинстве своем девочки были детьми из богатых семей, избалованными и отправленными в академию для того, чтобы выполнить мечты их родителей. А я была игроком – одним из немногих, у кого была стипендия, – которая привлекала внимание этих самых родителей и заставляла их платить деньги за обучение. Это была наша работа, и таким образом мы расплачивались с Боллетьери. Мы были рекламой. Мы притягивали введенных в заблуждение и ждущих слишком многого теннисных родителей.