Цвет жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 105

— Вы допрашивали обвиняемую?

— Да. Получив ордер на арест, мы отправились домой к госпоже Джефферсон и постучали в дверь… громко… но она не подошла.

Я чуть не вскакиваю с места. Говард и Кеннеди одновременно кладут руки мне на плечи, удерживая. Они заявились в три часа ночи, они не стучали, они били в дверь, пока не выломали косяк… Они навели на меня оружие…

Я наклоняюсь к Кеннеди.

— Это ложь. Он лжет суду, — шепчу я.

— Шш… — просит она.

— Что произошло дальше? — спрашивает обвинитель.

— Никто не открыл дверь.

Рука Кеннеди сильнее сжимается на моем плече.

— Мы подумали, что она может сбежать через другую дверь, поэтому я предложил своим ребятам использовать таран, чтобы попасть в дом.

— Вы попали в дом и арестовали госпожу Джефферсон?

— Да, — говорит детектив, — но сначала мы столкнулись с крупным черным субъектом…

— Нет, — выдыхаю я, и Говард пинает меня под столом.

— …как мы позже установили, сыном госпожи Джефферсон. Нас также беспокоила безопасность офицеров, поэтому мы провели поверхностный обыск в спальне и надели на госпожу Джефферсон наручники.

Они расшвыряли мою мебель… Они побили мою посуду… Они сбросили одежду с вешалок… Они заковали моего сына…

— Я рассказал ей о ее правах, — продолжает детектив Макдугалл, — и зачитал обвинение.

— Как она себя повела?

Он кривится.

— Она отказалась сотрудничать.

— Что произошло дальше?

— Мы привезли ее в Ист-Эндское отделение. Сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и поместили в камеру. Потом моя коллега, детектив Леонг, и я перевели госпожу Джефферсон в комнату для переговоров, и там я снова напомнил ей, что она имеет право на адвоката, может молчать или, если захочет, перестать отвечать на вопросы в любое время. Мы предупредили ее, что ее ответы могут и будут использованы в суде. А потом я спросил, все ли ей понятно. Она подтвердила по пунктам, что все понимает.

— Подсудимая запросила адвоката?

— Тогда нет. Ей очень хотелось рассказать свою версию событий. Она утверждала, что не трогала ребенка, пока у него не остановилось сердце. Еще она призналась, что они с мистером Бауэром — как же она выразилась? — не нашли общий язык.

— Что было потом?

— Ну, мы хотели дать ей понять, что готовы пойти навстречу. Если это был несчастный случай, сказали мы, так и скажите. Тогда и судья был бы с ней помягче, и мы смогли бы навести порядок, а она могла бы и дальше воспитывать сына. Но она уперлась и сказала, что больше не желает разговаривать. — Он пожимает плечами. — Я думаю, это не был несчастный случай.

— Возражение, — вмешивается Кеннеди.

Судья морщится и пытается повернуться в сторону стенографиста.

— Поддерживаю. Удалите последнее замечание свидетеля из протокола.

Но оно висит между нами, светится, как неоновый значок после того, как вилку вытащили из розетки.

Я чувствую движение на плече и понимаю, что Кеннеди отпустила меня. Она становится перед детективом.

— У вас был ордер?

— Да.

— Вы звонили Рут Джефферсон, предупреждали, что придете? Просили ее добровольно явиться в отделение?

— Мы не поступаем так, когда дело связано с убийством, — говорит Макдугалл.

— На какое время выдан ордер?

— На пять часов или около того.

— И в какое время вы попали в дом Рут?

— Около трех утра.

Кеннеди выразительно смотрит на присяжных: мол, как вам это нравится?

— Была какая-то особая причина для такого прихода?

— Это было сделано преднамеренно. Один из постулатов правоохранительных органов гласит: приходи тогда, когда тебя меньше всего ждут. Это обезоруживает подозреваемого и ускоряет процесс.

— Когда вы постучали в дверь Рут Джефферсон и она тут же не пригласила вас в дом с кофе, тортом и крепкими объятиями, возможно ли, что это произошло потому, что в три часа ночи она крепко спала?

— Я не могу говорить о том, как привыкла спать подсудимая.

— Этот беглый обыск, который вы провели… Разве вы не вываливали на пол содержимое шкафов и полок, не опрокидывали ее мебель, не уничтожали всячески дом госпожи Джефферсон, хотя она была в наручниках и не могла получить доступ к какому-либо оружию?

— Нельзя предугадать, как близко к задержанному может оказаться оружие, мэм.

— Правда ли, что вы повалили ее сына на пол и заломили ему руки за спину, чтобы усмирить?

— Это стандартная процедура для безопасности офицеров. Мы не знали, что это сын госпожи Джефферсон. Мы увидели большого, злого Черного парня, который явно был расстроен.

— В самом деле? — говорит Кеннеди. — Может, он еще и в капюшоне был?

Судья Тандер ударом молотка удаляет эти слова из протокола, и когда Кеннеди садится на свое место, судя по всему, она удивлена своим выпадом не меньше, чем я.

— Простите, — бормочет она. — Не знаю, как это вырвалось.

Судья, однако, взбешен. Он подзывает к себе адвокатов. Снова включается генератор шума, мешающий мне услышать, что он говорит, но по цвету его лица и по еле сдерживаемой ярости, с которой он накидывается на Кеннеди, я понимаю, что он пригласил ее туда не для того, чтобы похвалить.

— Вот почему, — с несколько потерянным видом говорит мне Кеннеди, вернувшись, — не стоит поднимать расовый вопрос в суде.

Судья Тандер решает, что его пострадавшая спина заслужила отдых на сегодня.

Из-за снега домой добираемся долго. В наш квартал мы с Эдисоном сворачиваем озябшие и обессилевшие. Какой-то мужчина раскапывает машину одними руками в перчатках. Двое соседских мальчишек увлеченно перестреливаются снежками, один снаряд попадает в спину Эдисона.

Перед нашим домом стоит автомобиль. Черный седан с водителем, что нечасто увидишь в этих районах, по крайней мере, вне Йельского кампуса. Когда я подхожу, задняя дверца открывается и из машины выходит женщина. На ней лыжная парка и меховые сапоги, головы почти не видно под вязаной шапкой и шарфом. Лишь через пару секунд я понимаю, что это Кристина.

— Что ты здесь делаешь? — искренне удивляюсь я.

За все годы, что я живу в Ист-Энде, Кристина ни разу не приезжала ко мне. За все эти годы я ни разу не приглашала ее.

Не то чтобы я стеснялась своего дома. Я люблю место, в котором живу, и то, как я живу. Просто я думала, что не выдержу, если она начнет восторгаться и говорить, как тут миленько да как уютненько, как тут по-моему.

— Я была в суде последние два дня, — признается она, чем повергает меня в еще большее изумление. Я ведь внимательно осматривала зал, но не видела ее, а Кристину очень трудно не заметить.