Секрет моей матери - читать онлайн книгу. Автор: Никола Скотт cтр.№ 16

Сейчас мы с отцом были одни. Когда мы оставили Лондон позади и направились к побережью, я смотрела, как он ведет машину, на его сосредоточенный профиль. Мы могли бы поехать на поезде, но, думаю, отцу хотелось, чтобы люди видели, как он ведет свой собственный «Моррис Майнор». Наша поездка заняла много времени. Узкие улицы были забиты. Знаки стояли не везде, и отец нервничал, сосредоточено ведя машину по лабиринту дорог. Иногда казалось, что мы едем по кругу.

Наконец маленькая проселочная дорога привела нас к огромным железным воротам. Мы приехали в Хартленд. Отец остановил машину, выбрался из нее, прошелся вдоль ворот, явно не понимая, каким образом банковский служащий может подъехать к месту, оказавшемуся гораздо больше, чем он предполагал. Видеть отца в таком состоянии было непривычно, и это вывело меня из ступора. Я тоже вышла из машины, и мы стояли уже вдвоем, глядя на ворота, на уходившую вдаль дорогу под огромными платанами и дом в конце ее грациозного изгиба. Я просунула лицо между решетками забора, щурясь на вечернее солнце, но отец оттащил меня подальше, велел вспомнить о правилах приличия и начал читать нотации о том, как ведут себя в гостях воспитанные люди. Я слушала его вполуха, поскольку мой разум был полностью захвачен этим зданием. Я ожидала увидеть увеличенную версию дома номер семь по Баф-роуд — отдельно стоящее кирпичное строение в георгианском стиле, небольшое, с хмурым, испачканным сажей фасадом. Но оказалось, что этот дом намного больше, чем я представляла, хоть и не такой огромный, как загородные усадьбы, в которых бывали мы с мамой. Кроме того, он не был темным и мрачным. Перед зданием была большая площадка, покрытая сверкающей в лучах заходящего солнца галькой, где можно было развернуться на машине. Дом казался светлым и гостеприимным, у него были стены медового цвета, окна, выложенные светлым камнем, и крыши с дымоходами, покрытые разноцветной битумной черепицей. Рядом было несколько зданий поменьше, спрятанных под деревьями, а за всем этим виднелись заросшие травой террасы, ведущие к большому саду — наверное, к тому самому, о котором говорила мама.

Не помню точно, о чем я думала, стоя там, у ворот, рядом с отцом, продолжающим сердито вещать о пристойном поведении. Дом показался мне веселым, с маленькими окошками, лукаво подмигивавшими на вечернем солнце. Пахло травой и нагретым на солнце камнем. А еще были звуки: воркование голубей на голубятне, крики чаек, цоканье копыт — кто-то вышел из конюшен, ведя коня в поводу.

Прежде мне не хотелось здесь находиться, однако сейчас, глядя на дом, я чувствовала, как мое тело наполняется покоем и я постепенно снова становлюсь сама собой. Честное слово, вы бы тоже не устояли, глядя на это чудесное здание, вдыхая свежий воздух и чувствуя, как солнце светит в спину. А потом человек, ведущий лошадь, вдруг увидел нас и — это удивило меня больше всего — легко вскочил в седло и помчался по подъездной дороге прямо к нам. Стоявший рядом со мной отец отпрянул, и я тоже отступила, совсем чуть-чуть, — после Лимпсфилда и напряженной, проведенной в молчании поездки движения этого приближающегося к нам всадника, соскользнувшего с лошади почти возле нас, были такими грациозными, плавными и очень, очень энергичными, что нам невольно пришлось отойти на шаг, чтобы дать ему место.

Всадник представился, но я не запомнила, как его зовут. Он открыл ворота, извиняясь и махая руками, и отец в конце концов снова сел в машину. Было очевидно, что он хочет, чтобы я поступила так же, однако молодой человек уже провел меня за ворота и попросил подержать лошадь. Отец поехал по направлению к дому, а затем я увидела, как захлопнулись огромные ворота. Лошадь спокойно стояла у меня за спиной и тепло дышала мне в шею. Это было очень странное ощущение. Возможно, все дело в этом доме, или в утомительной поездке, или в солнце, или же во всем сразу, но когда я направилась к главному зданию, слыша цокот подков по гальке и голос и смех мужчины, мое сердце подпрыгнуло и сжалось. Во второй раз за день я поняла, что все уже не будет как прежде.

Отец ждал нас возле дома и чувствовал себя ужасно неловко; это было заметно по тому, как он складывал руки, как поправлял манжеты, не зная, как держать себя с многочисленными членами семьи Шоу. Он был не таким, как мама, которая ходила в школу с девочками из богатых семей и знала бы, что сказать и сделать, как улыбаться, как себя держать. Мама была знакома с хозяевами этого дома еще со школьной скамьи, знала их детей, Гарри и Беатрис, которые приезжали сюда на лето, и именно мама позаботилась о том, чтобы я смогла сюда приехать.

Отец был напряжен, взъерошен; долгая дорога его утомила. Он недовольно покосился на меня, когда я вручила поводья сопровождавшему нас мужчине. Джанет Шоу выбежала из дома нам навстречу, ведя за собой целую толпу, смеющуюся и галдящую на все лады. Подошел какой-то мужчина, забрал мой чемодан, подошла какая-то девушка, чтобы со мной поздороваться. Меня окружили. Все жали мне руку, кивали и улыбались, а когда поняли, что мой отец хочет уехать прямо сейчас и не останется на чай — что, как мне показалось, было довольно невежливо, — кто-то тут же побежал обратно к воротам, чтобы открыть их и выпустить его.

Когда я увидела, как отец направляется к машине, у меня снова появились эти ощущения — похожее на оболочку оцепенение и глубокая, жгучая тоска по дому; и, как бы это ни было странно, только в этот момент я поняла, что не хочу, чтобы отец уходил, ведь он был последней ниточкой, связывавшей меня с домом, с мамой. Мысль о том, что она лежит в постели и ждет, когда он вечером наконец вернется домой и расскажет, как отвез меня в это залитое солнцем место, обо всех этих веселых и шумных людях, показалась мне невыносимой. Я попятилась, хотя и знала, что это невежливо, бросилась к отцу и взяла его за руку. Он еще сильнее нахмурился, потому что не любил, когда девушки так вели себя в обществе. Я редко спорила с ним, однако в тот вечер вела себя иначе. Я заставила отца пообещать, что он позвонит мне, если у нас дома что-то изменится. Если что-то изменится, я хотела бы приехать. Я произнесла эти слова очень медленно и, возможно, слишком громко. Ко мне подошла Джанет Шоу, и я увидела, что она хмурится. Однако я снова посмотрела в глаза отцу, чтобы убедиться: он понимает, что я имею в виду. Он должен понять, что я хочу приехать домой, чтобы попрощаться с мамой. Должен.

Потом отец уехал, и я наблюдала за тем, как его машина удаляется. Джанет тем временем отправила всех обратно в помещение. На улице остались только я и она. Мы махали руками вслед автомобилю, пока он не скрылся за поворотом. А затем Джанет повела меня в дом. Она обнимала меня за плечи, и мне это было неприятно, ведь я ее почти не знала. Я обрадовалась, когда ей пришлось открыть дверь и впустить меня в дом. Ко мне подбежала какая-то девушка, чтобы провести в отведенную мне комнату, но Джанет махнула на нее рукой и повела меня туда сама. Она с неохотой оставляла меня, постоянно спрашивала, все ли в порядке, и просила сказать, если мне что-нибудь понадобится, что угодно, в любое время дня и ночи. Я кивала, как будто так и намерена поступить, хотя, конечно же, не собиралась будить ее среди ночи, из-за того что моя мать дома совсем одна.

Я испытала огромное облегчение, когда Джанет наконец закрыла дверь. Это тоже было для меня непривычно — дома я должна была обязательно оставлять дверь открытой, всегда. Я дождалась, пока станет тихо, а затем выглянула за дверь, проверяя, не стоит ли Джанет на пороге. Но там никого не было.