Гордость и предубеждение и зомби - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Остин, Сет Грэм-Смит cтр.№ 39

Она заметила, что при этих словах он вздрогнул, но поскольку он промолчал, Элизабет продолжила:

— В какой бы манере ни было бы сделано ваше предложение, это не подвигнет меня принять его.

Мистер Дарси вновь не сумел скрыть изумления и глядел на нее с недоверием и смущением.

Она продолжала:

— С самого начала — нет, пожалуй, с самой первой минуты нашего с вами знакомства — ваши манеры убедили меня в вашем высокомерии, заносчивости и полном пренебрежении к чувствам других людей и заложили основу моего неодобрительного к вам отношения. Последовавшие события лишь укрепили мою неприязнь. Зная вас немногим меньше месяца, я уже понимала, что вы самый последний человек на свете, за которого я могла бы выйти замуж.

— Вы достаточно сказали, сударыня. Я полностью понимаю ваши чувства, и мне остается лишь стыдиться моих. Простите, что отнял у вас столько времени, и примите пожелания счастья и здравия.

С этими словами он, швырнув кочергу в камин, поспешно вышел из комнаты, и в следующую минуту Элизабет услышала, как за ним захлопнулась входная дверь.

Все ее чувства пребывали в крайнем смятении. Ноги едва держали ее, и, поддавшись женской слабости, которую она так долго училась подавлять в себе, Элизабет села и проплакала полчаса. По мере того как она вспоминала и обдумывала происшедшее, ее изумление лишь возрастало.

Она получила предложение от мистера Дарси! Она не смогла убить его, когда того требовала ее честь! Она была объектом его страсти так много месяцев! И какой страсти — ведь он готов был жениться на ней, невзирая на все обстоятельства, из-за которых он воспрепятствовал браку Бингли и ее сестры и которые в его случае должны были иметь не меньший вес! Это казалось практически невероятным. Невольно вызвать столь сильные чувства было весьма лестно. Однако его гордость — нестерпимая гордость, беззастенчивое признание того, как он обошелся с Джейн, непростительная уверенность в своей правоте, которую он так ничем и не смог объяснить, бесчувственное упоминание о мистере Уикэме, жестокого обращения с которым он даже не отрицал, — все это вскоре победило скоротечное чувство жалости, вызванное силой его страсти. Она продолжала взволнованно размышлять о случившемся, но, едва заслышав шум подъезжающего экипажа леди Кэтрин, поспешила к себе в комнату, дабы избежать расспросов Шарлотты.

На следующее утро Элизабет проснулась с теми же мыслями, которые с трудом позволили ей сомкнуть глаза накануне. Удивление по-прежнему не покидало ее, и ни о чем другом думать было просто невозможно. Не сумев отвлечь себя никаким занятием, она решила после завтрака отправиться на длительную прогулку. Избрав было свою любимую тропинку, она передумала, вспомнив, что иногда встречала там мистера Дарси, и вместо того, чтобы войти в парк, свернула на аллею, уходившую в противоположном от дороги направлении.

Утро выдалось прекрасным, и Элизабет, пройдясь по аллее раза два или три, не смогла удержаться и остановилась перед воротами, чтобы полюбоваться парком. За те пять недель, что она провела в Кенте, природа вокруг сильно переменилась, и рано зазеленевшие деревья с каждым днем становились все пышнее. Она уже собиралась идти дальше, когда заметила в примыкавшей к парку рощице какого-то джентльмена, который шел в ее направлении. Опасаясь того, что это может оказаться мистер Дарси, Элизабет стала отступать.

Неужели он намеревался сразить ее? Как же глупо с ее стороны было оставить катану дома! Превосходя Элизабет в быстроте, Дарси сумел отрезать ей отступление у самых ворот и, протянув письмо, которое она машинально взяла, сказал с горделивым спокойствием: — Я прогуливался по этой роще в надежде встретить вас. Не соблаговолите ли прочесть это письмо?

И с легким поклоном он повернулся и вскоре вновь скрылся среди деревьев.

Не ожидая ничего приятного, однако сгорая от любопытства, Элизабет открыла конверт и, к величайшему своему изумлению, увидела, что он содержит целых два листа писчей бумаги, плотно исписанных убористым почерком. Продолжая прохаживаться по тропинке, она начала читать. Письмо, датированное в Розингсе восемью часами сегодняшнего утра, было следующего содержания:

Сударыня,

При чтении этого письма вам не стоит беспокоиться о том, что оно будет содержать повторение тех признаний или возобновление предложений, которые вызвали у вас такое отвращение прошлым вечером. Я не имею ни малейшего намерения досаждать вам или принижать себя, напоминая о желаниях, которые ради нашего обоюдного спокойствия должны быть забыты как можно скорее. Вчера вы предъявили мне два обвинения, совершенно разного характера и не менее разной тяжести. Первое заключалось в том, что я разлучил вашу сестру с мистером Бингли, невзирая на чувства обоих, второе же — в том, что я вопреки требованиям закона, вопреки понятиям чести и благородства лишил мистера Уикэма обеспеченного существования и разрушил его надежды на счастье. Если при объяснении моих действий и мотивов я вынужден буду высказать чувства, которые вы сочтете оскорбительными, могу лишь попросить за это прощения. Я обязан это написать, и посему дальнейшие извинения будут неуместны.

Почти сразу после приезда в Хартфордшир я, как и многие, заметил, что Бингли выделяет вашу сестру среди всех прочих дам. Но о серьезности его чувств я догадался лишь тогда, когда она заболела и вынуждена была остаться в Незерфилде. Зная, что она обучена истреблению нежити, я был уверен в том, что неведомый недуг поразил и ее. Не желая беспокоить вас или кого-либо в Незерфилде моими предположениями, я решил ослабить привязанность Бингли, дабы избавить его от мучительного наблюдения за превращением вашей сестры. Однако после ее выздоровления — временного, как мне казалось — я заметил, что его чувства к мисс Беннет были сильнее всех его прежних увлечений.

Я также наблюдал за вашей сестрой. Ее внешность и манеры оставались искренними, живыми и очаровательными, но я по-прежнему был убежден, что уже скоро ей предстоит безрадостно склониться перед волей Сатаны. Однако недели превращались в месяцы, и я начал сомневаться в верности своих наблюдений. Отчего превращение никак не наступало? Неужели я мог так ошибиться, приняв обычную простуду за неведомый недуг? К тому времени, когда я осознал свою неправоту, менять планы было уже поздно. Мистер Бингли был уже далек от вашей сестры — это касалось не только расстояния, но и чувств. И хотя в моих действиях не было злого умысла, они причинили боль вашей сестре, и ваше негодование совершенно обоснованно. Не премину отметить, впрочем, что простуда вашей сестры была достаточно серьезной, чтобы вызвать даже у самого проницательного наблюдателя подозрение, что за кротким обхождением мисс Беннет кроется сердце, порабощенное тьмой.

Несомненно, я желал верить в то, что она поражена, но хочу также подчеркнуть, что какие-либо надежды или опасения обычно не властны над моими действиями и решениями. Я верил в болезнь вашей сестры не потому, что желал ей этого. Мое убеждение основывалось на беспристрастном суждении, столь же искреннем, сколь и обдуманном. Однако существовали и другие препятствия этому браку, которые необходимо, пусть и весьма кратко, перечислить. Происхождение вашей матери хоть и вызывало возражение, но не шло ни в какое сравнение с тем, как часто пренебрегали всеми правилами приличий она сама, ваши младшие сестры и иногда даже ваш отец.