Анти-Ахматова - читать онлайн книгу. Автор: Тамара Катаева cтр.№ 31

Советские гражданские стихи, очень плохие.

Анна Андреевна об эмигрантах:

«Те, кто уехали, спасли свою жизнь, может быть, имущество, но совершили преступление перед Россией».

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 212

Особенно имущество — очень правильный намек. Пусть отмываются еще и от этого.

Мой сын говорит, что ему по время следствия читали показания Осипа Эмильевича о нем и обо мне и что они были безупречны. Многие ли наши современники могут сказать это о себе?

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 416

«Безупречный» в отношении Анны Андреевны Ахматовой, Мандельштам «назвал» Эмму Герштейн, Ахматова знала это. Для Ахматовой это мелочь. Для меня — повод не осмеливаться судить «безупречность» или «небезупречность» — подвергаемых пыткам.

Надежда Мандельштам о визите Ахматовой в Воронеж.

Она была недовольна Ахматовой за ее стихотворение «Воронеж»: «Приехала к ссыльному поэту, а о чем написала? О памятнике Петру? О Куликовом поле?».

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 61

Ахматова потому и проставляла на своих стихах неверные даты, что одно дело написать о Мандельштаме правду в тридцатых годах, другое — в конце пятидесятых. Но она не признавалась, когда ее героизм проявлялся: непосредственно в момент события или задним числом для огероичивания себя, героической.

Вероятно, поэтому уже и пятидесятых годах Анна Андреевна приписала к своему стихотворению строфу «А в комнате опального поэта…» и т. д. Я убеждена, что в 1936 году ее не было. Что мешало бы Ахматовой прочесть ее Наде в те годы? Анна Андреевна не могла напечатать ее в сборнике 1940 года по цензурным соображениям, но ближайшие слушатели знали бы трагическое заключение «Воронежа».

В «Беге времени» стихотворение датировано 1936 годом, но о позднем происхождении последней строфы говорит и анализ текста. Еще бы эта фальсификаторша не поставила бы такую возвеличивающую ее дату!

Разве можно писать про живого поэта о надвигающейся на него беспросветной ночи? Ясно, что это написано ретроспективно. Горькая ироническая интонация появилась у Ахматовой в стихах более позднего периода, когда и разговорная ее речь стала уснащаться бытовыми остротами, приближающимися к прибаутке. И резкие ритмические перебои — все это признаки стиля «поздней» Ахматовой.

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 61

Герштейн приходится ловить Ахматову, как в детективе. Это не очень достойная игра, особенно на фоне того, что происходило на самом деле. Считаться геройством с Мандельштамом…

Сейчас всплывают какие-то невразумительные документы, предполагается, что они должны доказать, как деятельна и опасна для строя была Ахматова, а на самом деле не было ничего.

1935 год.

Докладная записка начальника Ленинградского УНКВД Л. М. Заковского и начальника секретно-политического отдела УНКВД Г. А. Лупекина — А. А. Жданову «Об отрицательных и контрреволюционных проявлениях среди писателей гор. Ленинграда». Упомянуты, в частности, Л. Я. Гинзбург, Г. Е. Горбачев, Г. И. Куклин, В. А. Рождественский, Б. М. Эйхенбаум. А.А. не упомянута.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 13

Слово — красивое словцо — ее оружие в уловлении душ. Над Иосифом Бродским готовится суд за «тунеядство», грозит ссылка.

«Не смыть им будет со своих рук его крови. Они будут запятнаны».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 118

Что она знает о крови? Сам Бродский никогда не говорил ни о какой крови. Вот, пожалуйста, молодой журналист, ее знакомый, добровольно почти в такие же условия, как Бродский по суду, попал.

Осенью я уехал в Архангельскую область, якобы для сбора литературного материала, а на самом деле — послушать язык. Работал в школе, в районной газете, а вечерами сидел над переводами.

Игн. ИВАНОВСКИЙ. Aннa Ахматова. Стр. 624

Ведь сама же писала: «И мы узнали навсегда, что кровью пахнет только кровь». Стихи — стихами.

О крови пусть она поговорит со встреченной на улице знакомой Лидии Чуковской — Анной Абрамовной Освенской.

Я давно не встречалась с Анной Абрамовной, но слышала от общих друзей. Что любимый брат ее, арестованный в 1937-м, реабилитирован посмертно. Я думала, расстрелян — жена его была отправлена в лагерь, а это верный знак мужнина расстрела. Он был не расстрелян, а запытан, он умер на Шпалерной под пытками. Он отказывался подписать что бы то ни было — о себе, о других — и обозвал следователя гестаповцем. В разговорах с товарищами по камере он утверждал, что в стране произошел фашистский переворот и вот почему арестовывают неповинных и уж, разумеется, в первую очередь коммунистов. Он был коммунист. Его избивали на каждом допросе. Однажды под утро в камеру втащили и бросили на пол какую-то окровавленную рогожу: «Вот вам ваш Освенский»… Он был еще жив. Шевелил губами. Умер к утру.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 104

Ахматова, однако, и Анну Абрамовну забирает к себе в копилку. Для нее важно только одно — ее имидж.

«У нее хорошее лицо. Но почему люди так меня боятся? Ведь она слово вымолвить боялась».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 104

Свою чванливость, естественно сковывающую стеснительных людей, она считает величием.

Песни о заезжем иностранце, имевшем с ней однократную беседу на литературные темы и вызвавшем в ней приступ сенильного эротизма, — одни из самых бессовестных строк в русской поэзии.

Что знала эта женщина о двадцатом веке, если в 1946 году думала смутить его нелепой любовной историей? Она не была блокадницей, хоть и получала за это медали, но глянула она в глаза хоть одному ленинградцу, желая его смутить?

Солженицын читал главы из романа в Москве, у друзей. И Чуковская читала.

«Почему же он мне не дал их, ни словечком не обмолвился? За что же он меня обидел?»

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 81

Тут в позу встать не получится, Солженицын — сам себе хозяин, каждое четверостишие, как якобы когда-то Пастернак, показывать Ахматовой не побежит.

Страшно далека была Анна Андреевна от народа. Хоть и вела она с Солженицыным разговоры о славе (и, похоже, ни о чем другом, кроме как о славе — это единственное взволновало ее в феномене Солженицына), видимо, салонной славы он не захотел, а больше ему не для чего было ей свой новый роман и читать.