Княгиня Ольга - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 63

Феофано отличалась исключительной красотой, почему и смогла завоевать сердце Романа, который влюбился в нее до беспамятства. (Она «превосходила всех женщин своего времени красотой и соразмерностью телосложения», — писал о ней византийский хронист .) Однако в судьбе Македонской династии «Богом явленная» невестка сыграла поистине роковую роль. Молва приписывала ее злодейскому умыслу смерть по меньшей мере трех василевсов ромеев — сначала ее тестя Константина Багрянородного, затем мужа Романа и наконец, уже после смерти Романа, узурпатора престола Никифора Фоки, за которого «Богом явленная» сперва вышла замуж и против которого затем сама же организовала заговор, призвав в свои покои нового претендента на престол и будущего императора Иоанна Цимисхия. И только последний, заполучив власть и достоинство василевса, нашел в себе силы сослать убийственную красавицу в заточение.

Однако все это будет много позже. Мы же вернемся к событиям 9 сентября 957 года, происходившим в зале Юстиниана. После того, как императрица и невестка заняли свои места, евнухи ввели в зал придворных дам — жен чиновников императорского дворца. Подобно тому, как в церемонии приема иностранных послов в зале Магнавры рядом с троном в строго определенном порядке, каждый за своей завесой, выстраивались их мужья — по разрядам («вилам»), от высших к низшим, — так теперь и они должны были занять каждая отведенное ей место; эти места определял глава ведомства евнухов — «препосит». Тут важно было не ошибиться, не поставить тех, кого не следовало, выше других, представлявших более высокую «вилу». Все это было прописано в церемониале, который и цитирует Константин Багрянородный. Всего насчитывалось семь «вил», или разрядов:

«…Были введены вилы: вила первая — зосты, вила вторая — магистратиссы, вила третья — патрикииссы, вила четвертая — протоспафареи-оффикиалеи, вила пятая — остальные протоспафареи, вила шестая — спафарокандидатиссы, вила седьмая — спафариссы, страториссы и кандидатиссы».

«Зосты» (дословно: «опоясанные») — это носительницы высшего придворного чина для дам, особо приближенные к императрицам. «Зост» было всего две: по одной у каждой императрицы — одна у «августы» и одна у младшей, невестки. Далее же перечислены жены сановников: начиная с жен магистров — носителей одного из высших титулов в Империи (в первой половине X века их число не превышало двенадцати человек) и заканчивая женами вполне заурядных «спафариев» (мечников), «страторов» (конюших) и «кандидатов» (стражников-телохранителей).

Затем, сопровождаемая «препоситом» и двумя «остиариями» (евнухами-привратниками), в зал вошла княгиня Ольга. Как и на первом приеме, за ней следовали «родственницы-архонтиссы и самые приближенные служанки». Мужчины, члены посольства, в гинекей — женскую половину дворца, — естественно, допущены не были. Здесь повторилась церемония задавания вопросов «архонтиссе» о ее здоровье, состоянии дел на ее родине, благополучном прибытии в Империю и т. д., словом, обо всем том, что уже было спрошено у нее от имени императора. Только теперь вопросы задавались от имени «августы», и задавал их не логофет дрома, а глава ведомства евнухов, имевший доступ в покои императрицы. Княгиня терпеливо ответила на все вопросы, после чего, вероятно, преподнесла подарки старшей императрице и невестке. На этом аудиенция была закончена: Ольгу и ее спутниц вывели из зала и вновь усадили в Скилах.

Сделано это было для того, чтобы старшая и младшая императрицы также могли беспрепятственно покинуть зал и удалиться во внутренние покои дворца. Когда путь оказался свободен, Ольгу провели через тот же зал Юстиниана и другие залы в так называемый Кенургий (дословно: «Новое здание») — еще один зал дворца, построенный дедом Константина Багрянородного, основателем Македонской династии императором Василием I. Этот зал считался одним из самых красивых помещений Большого дворца. Здесь Ольга и ее спутницы могли отдохнуть перед следующими приемами. Но отдых этот был сопряжен и с некой просветительской задачей, что, видимо, предусматривалось составителями церемониала: пребывание в Кенургии должно было лишний раз напомнить «архонтиссе Росии» о могуществе ромеев, ибо все пространство над украшающими зал мраморными колоннами и весь потолок были покрыты мозаичными изображениями славных подвигов императора Василия Македонянина.

Тем временем во внутренние покои дворца явились сам император Константин, его сын и соправитель Роман и дочери Зоя, Феодора и Агафья (если последние не присутствовали на предыдущем приеме). Сюда же была приглашена и княгиня Ольга — честь, которой не удостаивались послы других стран, приезжавшие в Константинополь. Здесь и состоялись ее переговоры с императором Константином. «Архонтисса была приглашена из триклина Кенургия, — пишет в своем трактате сам Константин, — и, сев по велению василевса, беседовала с василевсом, сколько хотела».

Несомненно, это был ключевой момент переговоров.

Ольга не знала греческого языка. В составе ее свиты в Константинополь прибыли сразу три переводчика — двое сопровождали послов и торговых людей, а один — лично княгиню. Через него, а также через переводчика ведомства «дрома», вероятно, и велись переговоры с императором Константином. Конечно, такое посредничество лишало княгиню ее главного оружия — красноречия, способности играть значениями слов и с их помощью убеждать собеседника, добиваться своего. Лишало, но не совсем, — как известно, выражение «переклюкать», то есть перехитрить, летописец применил к Ольге именно в связи с ее беседой с греческим царем.

Наверное, во время этой беседы и Ольга, и император Константин смогли по-настоящему разглядеть и оценить друг друга. В сентябре 957 года императору исполнилось пятьдесят два года. По меркам того века, он был уже почти стариком, однако по-прежнему производил благоприятное впечатление на окружающих. Византийский хронист, известный нам Продолжатель Феофана, так описывал его внешность: «…Был багрянородный царь Константин ростом высок, кожей молочно-бел, с красивыми глазами, приятным взором, орлиным носом, широколиц, розовощек, с длинной шеей, прям, как кипарис, широкоплеч, доброго нрава, приветлив со всеми, нередко робок, любитель поесть и выпить вина, сладкоречив, щедр в дарах и вспомоществованиях» . (Склонность императора к пьянству отметил и другой византийский хронист, Иоанн Скилица.) В последние годы жизни император болел: его «источала изнутри и терзала брюшная болезнь и лихорадка», однако о них было известно только врачам, пользовавшим императора.

Мы уже немало говорили о незаурядной личности императора Константина. В истории Византии он оставил заметный след — но не столько в политике и государственных делах, сколько в просвещении и культуре. Большой ценитель изящного, Константин окружил себя выдающимися художниками и музыкантами, скульпторами и инженерами, ораторами и людьми науки. В этих областях Империя переживала настоящий расцвет, который ученые справедливо ставят в заслугу императору Константину, называя время его правления «Македонским ренессансом». Император очень любил музыку и декламацию. «Настолько был благодетелен сей муж, что сам составлял хоры певчих, назначал регентов, сам первым приходил к ним, слушал пение, ублажал и радовал свою душу», — писал Продолжатель Феофана. Иоанн Скилица, не слишком высоко ценивший политическое дарование императора, также прославлял его как покровителя образования и наук: «Арифметику, музыку, геометрию, стереометрию и главную из наук — философию, прозябавшие уже долгое время вследствие пренебрежения и невежества властителей, он восстановил собственным старанием. В каждой из них он разыскал и нашел лучших учителей, собрав и дав им учеников. Благодаря этому, изжив невежество, в короткое время сделал государство более просвещенным» .