Мэнсфилд-Парк - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Остин cтр.№ 53

Эдмунд встретил их с особым удовольствием. Он видел их вместе впервые с тех пор, как знакомство Фанни с мисс Крофорд стало более тесным, о чем он с радостью услышал несколько времени назад. Дружба между двумя дорогими его сердцу девушками была для него как нельзя более желанна. Но, к чести влюбленного, надобно сказать, что у него хватало разумения понимать, что вовсе не только и не столько Фанни выигрывает от этой дружбы.

— Так вы не собираетесь бранить нас за нашу неосмотрительность? — спросила мисс Крофорд. — А как по-вашему, разве не для того мы здесь сидим, чтоб нам об этом было сказано, и чтоб нас попросили и умоляли никогда более этого не делать?

— Возможно, я вас и побранил бы, сиди вы поодиночке, но уж если вы поступаете дурно вместе, я на многое могу посмотреть сквозь пальцы, — отвечал Эдмунд.

— Они недолго сидят, — объявила миссис Грант, — потому что, когда я поднималась за шалью, я видела из лестничного окна, что они прогуливаются.

— Да к тому же день такой погожий, и потому вряд ли так уж неосмотрительно, что вы несколько минут посидели, — прибавил Эдмунд. — О нашей погоде не всегда стоит судить по календарю. В ноябре иной раз можно позволить себе кое-какие вольности скорее, чем в мае.

— Видит Бог, — воскликнула мисс Крофорд, — мне еще не доводилось иметь таких друзей, как вы оба, вы так бесчувственны и не оправдываете ожиданий! Вы ни на миг не встревожились. Вы понятия не имеете, как мы намучились, как озябли! Но я уж давно предполагала, что мистера Бертрама не проймешь всякими невинными ухищрениями против здравого смысла, перед которыми не устоять женщине. На него я с самого начала не очень и надеялась, но вы, миссис Грант, моя собственная сестра, мне кажется, вам положено было хоть немного за меня встревожиться.

— Не тешь себя понапрасну, любезнейшая моя Мэри. Нет у тебя ни малейшей надежды меня тронуть. Я и правда тревожусь, но совсем об ином; и ежели б я могла изменить погоду, тебе все время пришлось бы терпеть резкий восточный ветер, потому как из-за теплых ночей некоторые мои растения Роберт оставляет на улице, а я знаю, чем это кончится: погода разом переменится, ударит мороз и застанет всех врасплох (по крайней мере Роберта), и все погибнет, а еще и того хуже — кухарка мне сейчас сказала, что индейку нельзя хранить дольше завтрашнего дня, а ведь я ни в коем случае не хотела ее готовить до воскресенья, потому что знаю, насколько больше доктор Грант обрадуется ей именно в воскресенье, после всех воскресных трудов. Вот они, можно сказать, огорчения, и оттого, на мой взгляд, погода не по сезону душная.

— Услады домашнего хозяйства в деревенской глуши! — насмешливо сказала мисс Крофорд. — Порекомендуйте меня вашему садовнику и торговцу домашней птицей.

— Дорогое мое дитя, порекомендуй мистера Гранта в настоятели Вестминстерского собора или собора святого Павла, и я еще как буду рада твоему садовнику и торговцу домашней птицей. Но у нас в Мэнсфилде такой публики не водится. Что прикажешь мне делать?

— О! Да ничего, кроме того, что вы уже делаете: ежечасно терзаться и никогда не терять самообладания.

— Благодарю, Мэри, но где ни живи, этих досадных мелочей не миновать. И когда ты поселишься в городе и я приеду тебя навестить, будут они, наверно, и у тебя, несмотря на садовника и торговца домашней птицей, а пожалуй что, как раз из-за них. Ты будешь горько сетовать на их отдаленность и необязательность, либо на непомерные цены и мошенничество.

— Я намерена стать достаточно богатой, чтоб не иметь поводов для подобных жалоб. Из всего, что мне доводилось слышать, самый верный залог счастья — большой доход. Уж он-то упасет от неприятностей из-за миртов и индеек.

— Вы хотите стать очень богатой? — сказал Эдмунд и, как показалось Фанни, бросил на мисс Крофорд взгляд исполненный значенья.

— Разумеется. А вы разве нет? А мы все разве не хотим?

— Я не могу хотеть ничего, что было бы в такой степени не в моей власти. Мисс Крофорд дано выбрать, сколь велико будет ее состояние. Ей стоит лишь определить для себя, сколько тысяч в год она желает, и они, без сомненья, будут к ее услугам. Мои намерения не идут далее того, чтоб не оказаться в бедности.

— Благодаря умеренности и экономии, и согласуя свои желания со своим доходом, и прочее такое. Я вас понимаю, и для человека в ваши лета, при таких ограниченных средствах и без влиятельных знакомств, это весьма подходящее намерение. Чего вы можете желать, кроме приличного содержания? Времени вам остается немного, а положение ваших родных не таково, чтоб они могли что-нибудь для вас сделать или унизить вас сравнением со своим богатством или местом, какое сами занимают в обществе. Будьте честны и бедны, сделайте милость, но я не стану вам завидовать. Я даже не уверена, что стану вас уважать. Я куда больше уважаю тех, кто честен и богат.

— Степень вашего уважения к тому, кто честен, богат ли он или беден, как раз нисколько меня не занимает. Я не намерен быть бедняком. Я решительно против бедности. Единственное, что меня тревожит, чтоб вы не смотрели свысока на того, кто честен и занимает среднее положение между бедностью и богатством.

— Но если он мог бы занимать более высокое положение, а предпочел удовольствоваться более скромным, я, конечно же, буду смотреть на него свысока. Я не могу не смотреть свысока на все, что довольствуется безвестностью, когда могло бы возвыситься до степеней почетных.

— Но как возвыситься? Как, к примеру, моя честность может возвыситься до каких-то почетных степеней?

Отвечать на этот вопрос было не так-то просто, за протяжным «О-о» у прекрасной девы не сразу нашлось что прибавить:

— Вы должны были войти в парламент или еще десять лет назад пойти служить в армию.

— Об этом что сейчас толковать? Ну, а парламента, думаю, мне придется подождать до особого собрания представителей от младших сыновей, которым не на что жить. Нет, мисс Крофорд, — прибавил Эдмунд серьезнее, — есть отличия, которых я хотел бы достичь, и чувствовал бы себя несчастным, если б не имел на то никакой надежды, решительно никакой надежды или возможности, — но они совсем иного свойства.

Понимание, которое увидела Фанни в его взгляде, когда он говорил, и то, которое она ощутила в том, как, смеясь, отвечала ему мисс Крофорд, было горестной пищей для ее наблюдений; и почувствовав, что не в состоянии как должно внимать миссис Грант, с которой она шла сейчас следом за теми двоими, она уже почти решилась немедленно уйти домой и только ждала, когда наберется мужества объявить о том, но тут большие часы в Мэнсфилд-парке пробили три, и, услыхав их, она поняла, что и вправду отсутствовала из дому куда долее обыкновенного, и потому недавние сомнения, надобно ли уйти прямо сейчас или нет и как лучше это сделать, быстро кончились. С полным сознанием своей правоты она тотчас же начала прощаться; а Эдмунд в это самое время припомнил, что леди Бертрам о ней справлялась и что пошел он в пасторат именно затем, чтоб привести ее домой.

Фанни и вовсе заторопилась и, нисколько не надеясь, что Эдмунд будет ее сопровождать, готова была поспешить к усадьбе одна; но все тоже ускорили шаг и вместе с нею вошли в дом, чрез который надо было пройти. В прихожей оказался доктор Грант, все остановились и заговорили с ним, и по тому, как держался Эдмунд, ей стало ясно, что он все же намерен идти с нею. Он тоже прощался. И Фанни не могла не быть ему благодарна. Напоследок доктор Грант пригласил Эдмунда завтра отобедать с ним, и не успело еще в Фанни шевельнуться от этого неприятное чувство, как миссис Грант, вдруг вспомнив, повернулась к ней и попросила и ее доставить им удовольствие и тоже отобедать с ними. Такое внимание было ей внове, и само приглашение так было внове, что она и чрезвычайно удивилась, и смутилась, и бормоча, что весьма обязана, «но не уверена, что это будет возможно», смотрела на Эдмунда в ожиданье его мнения и помощи. Но Эдмунд, в восторге от того, что ей выпала такая радость, с полувзгляда и с полуслова убедившись, что она бы не против, да не уверена в согласии тетушки, не мог представить, чтоб его маменька не пожелала ее отпустить, и потому решительно и без колебаний посоветовал принять приглашение; и хотя даже при его поддержке Фанни не отважилась бы на такой дерзкий порыв независимости, вскоре условлено было, что, если миссис Грант не сообщат ничего иного, она может ожидать Фанни к обеду.