Потерянные боги - читать онлайн книгу. Автор: Джеральд Бром cтр.№ 34

Она закрыла глаза.

Чет ждал, ждал, сколько мог, нервно поглядывая по сторонам и переминаясь с ноги на ногу.

– Мэм?

Она не ответила.

– Мэм, пожалуйста.

Нет ответа.

– Мэм, я не знаю, куда мне еще идти. Молю вас – если это то, что вам нужно. Я дам вам свою кровь… и плоть. Только скажите, чего вы хотите.

Она не отвечала; не двигалась, даже не дышала. Он все ждал, и минуты медленно катились мимо, пока, наконец, ему не пришло в голову, что ее, может, уже здесь нет, она просто ушла. Он сделал осторожный шаг вперед, наклонился над ней, заглянул в лицо. «Она мертва», – подумал он. Точно мертва. Он протянул руку и коснулся – совсем легонько, одним пальцем – ее локтя.

Вспышка движения. Острая боль.

– А-а, твою мать! – вскрикнул Чет, отшатываясь и хватаясь за шею.

Она сидела, подняв вверх руку; в ее глазах плескалась ярость. На кончике ее острого ногтя чернел сгусток его маслянистой крови.

– Ты… За что? – проговорил он, еле ворочая языком. У него помутилось в глазах. Чет тяжело осел на пол.

– Ты посмел притронуться ко мне, ничтожество? – прошипела она. – Прикоснуться к божеству. Ты хоть знаешь, что за это полагается? Может, меня и позабыли, но я все еще богиня, а не какая-то жалкая гадалка, паясничающая за гроши! А теперь уходи. Уходи, пока я не высосала из тебя душу, всю, до последней капли. – Она слизнула с пальца его кровь.

Чет добрался до перевернутого столика и, подтянувшись, попытался подняться на ноги, но они тут же разъехались опять.

Она наблюдала за ним, явно забавляясь, но вдруг ее выражение совершенно переменилось. Она облизнула губы, будто пробуя на вкус что-то горькое. Нахмурившись, уставилась на свой палец.

– Не может быть. – Она вновь облизнула ноготь, и ее глаза вспыхнули, замерцали. Она подалась вперед.

– Кто твоя мать, Чет Моран?

– Моя мать?

Она ждала.

– Синтия.

– Синтия. Нет… Не так. Твоя бабушка. Как ее имя?

– Ламия.

– Ламия? – Она постучала по губам кончиком пальца. – Да, Ламия, одна из лилит. Были еще ее сестры, Ишет, Игритт, еще кто-то… Не помню, как их звали, но Ламию я запомнила. Она была самой неистовой, демоном, с которым нельзя было не считаться. – Она окинула Чета любопытствующим взглядом. – И как же это может быть, что в тебе течет кровь Ламии? – Она явно рассуждала вслух. Вдруг глаза ее расширились. – Скажи… Ламия, она до сих пор на Земле, наверху?

Чет кивнул.

Ивабог умолкла, явно размышляя.

– Ламия, эта баламутка… Кто же еще? У кого еще хватило бы воли, упорства, силы духа. – Она улыбнулась. – Так, значит, по крайней мере одна из древних бродит еще по Земле. Единобогам назло. Она – чудо.

– Она убийца. Она убила меня. И, думаю, она убила еще многие сотни. Сотни детей.

– Тысячи.

– Что?

– Она сразила тысячи… Может, десятки тысяч.

– И ты называешь ее чудом?

– Она – лилит, – сказала Ивабог так, будто это оправдывало все.

– Она – зло! Демон! Ты же сама сказала!

– А кто сказал, что – зло, а что – нет? Этот бог, Христос, пытался подчинить ее своей воле. Подчинить всех лилит. Хотел заставить их служить людям. Вынашивать их детей. – Ивабог улыбнулась. – Лилит обратили это себе на пользу. Клянусь звездами, они это сделали! – Она просияла. – Использовали свою же кровь не для того, чтобы множить число людей, а чтобы питаться ими. Прямо греет душу. – Паучиха улыбнулась. – И теперь я слышу, что она до сих пор жива, до сих пор топчет землю там, наверху… Луч света в сумерках богов. – Ивабог внимательно поглядела на Чета. – И все же твой дух каким-то образом избег ее чар. – Ее голос опять изменился; теперь он звучал чуть ли не игриво. – Ну, Чет Моран, дитя крови Ламии, ты и загадка. Любопытная диковина. Подойди-ка поближе.

Чет замер.

– Подойди, не бойся.

Чет не двинулся с места.

– Тебе же хочется найти деда? Иди сюда, я тебе покажу.

Чет бросил взгляд вверх, на тела, висевшие под потолком. Инстинкт твердил ему о побеге. Но вместо этого Чет поднялся на дрожащие ноги и, пошатываясь, подошел к трону. Он осознавал, что делает глупость, но выбора не было. Паучиха взяла его за пальцы обеими руками и подтянула поближе. Третьей она сжала его запястье. Четвертая рука пробежалась пальцами по одному из камней, светившихся в кружевном троне. Выдвинулся ящичек, в котором лежали крошечные фиалы и булавки – десятки и десятки, самых разных цветов, форм и размеров. Она выудила из ящичка один из фиалов и подняла к глазам, изучая его темное содержимое.

– Покажи свою метку.

«Она знает, – подумал он. – Ну, конечно же, знает». Он раскрыл ладонь.

– А теперь пенни.

Он вытащил монетку и отдал ей.

Внимательно осмотрев монетку и даже попробовав ее на зуб, она, казалось, осталась довольна.

– Медь связывает чары, связывает все чары. – Она положила пенни Чету на метку и, вытащив пробку, поднесла фиал к его ладони. – Нам нужно ослепить Люцифера. Когда ведешь по крови, двери открываются в обе стороны.

Она наклонила фиал; тяжелая капля упала на медную монету. Раздалось шипение, и руку Чета пронзила острая боль: расплавленная медь впитывалась в клеймо Люцифера. Паучиха крепко вцепилась Чету в запястье, и он стиснул зубы, поражаясь ее силе. Метка вспыхнула, налилась алым, а потом погасла – утихла и боль.

Ивабог накрыла его ладонь своей, крепко сжала руку и закрыл все свои глаза. Светившиеся в троне изумруды померкли. Вдруг ее рука стала теплой, и глаз, тот, что в середине лба, открылся. И Чета опять затянуло – все глубже и глубже. Он чувствовал на себе ее руки, ее пальцы, как они ползут вверх по его плечам, по шее, по лицу, перебирают волосы, шарят, ищут. У него было такое ощущение, будто они уже внутри его головы – четыре маленьких паучка ползают, перебирая лапками, у него в мозгу.

– Нет, – сказал он ей, вот только он говорил это не на самом деле, а у себя в голове. – Мой дед. Мне нужно найти моего…

– Такова плата, – прошипела она. – Покажи мне ее, и я дам тебе твоего деда. – Думай о ней. О Ламии.

Чет сделал так, как ему было сказано, чувствуя, что выбора у него особого нет. В памяти всплыло его первое воспоминание о Ламии – как они вместе ловили лягушек. Всего на секунду. Паучки у него в голове немедленно вцепились в картинку; казалось, они перебирают его воспоминания, словно струны на арфе. Картинки вспыхивали одна за другой: вот Ламия приглашает их с Триш в дом, Ламия кормит их обедом, Ламия смеется, Ламия пьет его кровь.

Ивабог застонала от напряжения, и паучки запустили свои коготки еще глубже. Еще видение. Оно казалось реальным, будто то, что он видит, происходило прямо сейчас: Ламия стоит над Триш. Триш, не моргая, таращится в стену, будто ее накачали наркотиками. «Нет», – сказал он у себя в голове.