Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Ипполитов cтр.№ 184

Деникины нашли, наконец, 5 июля 1943 года приличный дом в центре города. Квартира — две комнаты и кухня. В то время у Марины Антоновны семейная жизнь дала трещину. 15 июля — в трехлетнюю годовщину ее замужества (по новым законам она могла теперь требовать развода) — дочь вернулась к своей матери и отцу, погрузившись в будни их мимизанского существования.

Ее отец колол дрова, качал воду, топил печь на кухне. Марина Антоновна ездила на велосипеде за яйцами, мукой, картошкой, салом, стирала и мыла посуду. В те редкие дни, когда мать могла присматривать за сыном Марины Антоновны, она с отцом, вооружившись удочками и запасаясь червями, брали напрокат лодку и отправлялись удить рыбу на озеро Орелан. На несколько часов между нами, как прежде, устанавливалось полное согласие.

«Я думаю, — вспоминала Марина Антоновна, — что в эти часы мы были почти счастливы. Окуни и лини шли на обед. Кот Вася лакомился лещами. Вечером, после того как засыпал сын, мы сквозь треск глушения пытались поймать Лондон. Мать продолжала вести дневник…»

Дневник этот настолько интересен, по крайней мере, с точки зрения истории повседневности, что не могу не ознакомить с ним читателей, которые выводы сделают сами.

«17 августа 1943 года.

Летний зной изнурил нас настолько, что потребовалось взятие Мессины для того, чтобы меня разбудить…»

«20 августа 1943 года.

Издохли два кролика сестры Марии. Смоловары находят в лесу мертвых или умирающих белок. Черчилль и Рузвельт проводят конференцию в Канаде. Надеюсь, там не так жарко…»

«23 августа 1943 года.

Иваныч уже восемь дней в Даксе. Он страдает ревматизмом, и доктор Шевальро рекомендует грязевые ванны. Мы собрали последние деньги и сняли за приемлемую цену приличное жилище».

«4 сентября 1943 года.

Союзники совершили воздушный налет на Париж и Берлин. Если делать выводы из того, что передает Лондон, то высадка в Италии только „отвлекающий маневр“, а настоящая операция должна происходить в другом месте. Но где?»

В Мимизане генерала-изгнанника ждала удивительная встреча, которая взволновала его необычайно.

Утром, выходя за молоком, Марина Антоновна встретила солдат нового гарнизона, прибывших накануне, которые разговаривали между собой… на ее родном языке.

Когда батальон «добровольцев» прибыл в Мимизан, их удивление было столь же большим, судя по воспоминаниям генеральской дочери, как и домочадцев Деникина. Власовцев посадили в вагоны где-то в Западной Германии и выгрузили в Мимизане. Их лишили права выходить на остановках, и они не знали, в какой стране находятся. Возраст солдат и офицеров колебался от 16 до 60 лет. Они были уроженцами самых разных областей и республик, происходили из самых разных социальных слоев — от колхозников до преподавателей университетов. Некоторые были членами партии, другие беспартийными.

Опыт жизни советских граждан, а затем жизнь в плену научили их искусству камуфляжа: члены партии, перед тем как сдаться, уничтожали свои партийные билеты. Многие офицеры, боясь, что с командирами будут обращаться хуже, сорвали знаки отличия. Другие, подчиняясь противоположной логике, присваивали себе звания, которых они не имели. Зная, что в СССР семьи сдавшихся в плен преследуются, так как военнопленные считаются предателями, многие на допросах называли другие фамилии и другие адреса.

Они заполнили дом бывшего вождя Белого дела. Приходили группами, парами, поодиночке. Беседы велись обо всем: о жизни в СССР, о Красной Армии, о войне, об их судьбе. Каждый из них в той или иной форме, но задавал Антону Ивановичу один и тот же вопрос:

— Считаете ли вы, что когда-нибудь мы сможем вернуться в Россию?

Власовцы больше не верили в победу великого рейха, не скрывали своих германофобских настроений. Смотрели на карту, висевшую на стене, где Марина Антоновна булавками ежедневно отмечала неумолимое продвижение Красной Армии вперед. Она чувствовала, что русские солдаты в немецкой форме гордятся подвигами советских воинов, но одновременно испытывают тревогу за свою судьбу.

Антон Иванович узнал, что все эти русские отряды, которым пришлось надеть ненавистную немецкую форму, без боя сдавались войскам союзников. Но генерал, по его словам, не мог представить себе, что потом англичане и американцы выдадут советским властям пленных, которых ждал дома либо расстрел, либо ГУЛАГ (последнее, в лучшем случае…).

В течение всех пяти лет, проведенных в Мимизане, генерал Деникин продолжал писать, работая над автобиографической книгой «Моя жизнь». Дважды в год он обращался с посланиями к своим бывшим товарищам по оружию. Антон Иванович был бойцом…

6 июня 1944 года Ксения Васильевна отмечала в своем дневнике:

«В 2 часа утра я проснулась, разбуженная гулом самолетов. Гул не прекращался. В 6 часов я решила наконец разбудить Иваныча, спавшего сном праведника:

— Послушай! Происходит что-то серьезное.

Мы включили приемник и сразу же узнали, что союзнические бомбардировщики и корабли обстреливают „французскую“ береговую охрану и что небо темно от парашютистов. Это было лишь начало. Союзники высадили десант».

Мимизан «освободили» только 24 августа, то есть в этот день последний немец покинул поселок, хотя никто из жителей не заметил ни единого партизана…

Свою мини-битву с коричневой чумой бывший белый вождь выиграл, совершив гражданский подвиг (не побоюсь упреков патетике и в тавтологии). Ему снова хотелось быстрее попасть в Париж…

— Иваныч, отдохни, хватит целый день за бумагами, — укоряла супруга Ксения Васильевна.

— Подожди, Асенька, еще немного.

— Сколько можно, ты же знаешь, что говорят врачи.

— Знаю, но это очень важно!

— Да у тебя все важно. Что ты читаешь? — Ксения Васильевна заглянула в бумаги мужа через его плечо и прочитала вслух: — «Обращение главнокомандующего Добровольческой армией…». Но ты их регулярно пишешь.

— Да это было прошлой осенью. Но сегодня оно звучит очень злободневно. Вот послушай. — Антон Иванович поправил очки и с некоторым пафосом принялся читать жене: — «Двадцать седьмую годовщину основания Добровольческой армии мы вспоминаем в обстановке, весьма отличной от той, которая существовала в последние четыре года. Но не менее сложной, вызывающей целую гамму противоречивых чувств и застающую русскую эмиграцию опять на распутье. А подонки ее — вчерашние мракобесы, пораженцы, гитлеровские поклонники — уже меняют личины и славословят без меры, без зазрения совести новых господ положения…

Международная обстановка в корне изменилась. Враг изгнан из пределов Отечества. Мы — ив этой неизбежности трагизм нашего положения — не участники, а лишь свидетели событий, потрясавших нашу Родину за последние годы […]. Мы испытывали боль в дни поражений армии, хотя она и называется Красной, а не Российской, и радость — в дни ее побед. […]