Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Ипполитов cтр.№ 128

Пройдет не так уж много времени, и Петр Николаевич изменит свои оценки с точностью до наоборот…

Антон Иванович с грустью прощался с родной Добровольческой армией. 14 января 1919 года он отдал приказ:

«Четырнадцать месяцев тяжкой борьбы. Четырнадцать месяцев высокого подвига Добровольческой армии. Начав борьбу одиноко — тогда, когда рушилась государственность и все кругом бессильное, безвольное спряталось и опустило руки, горсть смелых людей бросила вызов разрушителям родной земли.

С тех пор льется кровь, гибнут вожди и рядовые добровольцы, усеяв своими могилами поля Ставрополья, Дона и Кубани.

Но сквозь ужасы войны, сквозь злобу и неверие ничему не научившихся тайных врагов своих армия пронесла чистой и незапятнанной идею Единой Великодержавной России.

Подвиги армии безмерны.

И я, деливший с нею долгие, тяжкие дни и горе, и радость, горжусь тем, что стоял во главе ее.

Я не имею теперь возможности непосредственно руководить Добровольческой армией, но до конца дней моих она останется мне родной и близкой сердцу. Сердечно благодарю всех моих дорогих соратников, чьими беспримерными подвигами живет и крепнет надежда на спасение России».

До спасения же России было далеко. Перед ВСЮР и их главкомом встали серьезные проблемы. Особенно волновало Деникина ухудшение морально-психологического состояния войск. Негативными процессами была поражена не только Донская, но и Добровольческая армия. Правда, пока что добровольцев вдохновляли победы 2-го Кубанского похода. Но подспудные процессы разложения войск все чаще вырывались наружу.

Уменьшился приток добровольцев. ОСВАГ докладывал главкому о нежелании многих офицеров влиться в состав ВСЮР. В Батуме 300 офицеров спокойно проживали на пособие, которое им выплачивало турецкое правительство, а 325 офицеров, большей частью старших чинов, рассчитывали получить хорошие назначения «в так называемой Русской армии Шварца».

Но еще больше генерала обеспокоила информация неординарного порядка, представленная ОСВАГ:

Среди «отчаявшихся, окончательно удрученных офицеров раздаются голоса о необходимости ехать служить в Совдепию ^[114], где хорошо платят» ^[115].

Кроме того, с проведением массовых мобилизаций все больше уменьшалась офицерская прослойка, хотя число офицеров по-прежнему оставалось высоким — около 30 тысяч человек.

Росло дезертирство. Деникин хорошо понимал психологический механизм явления, когда мобилизованная масса, в тылу «в мирной обстановке запасных батальонов» оставаясь пассивной, на фронте способна к дезертирству. Мобилизованные сражались в рядах добровольцев, имея против себя односельчан, отцов, братьев, мобилизованных Красной Армией.

Но в начале 1919 года основные добровольческие части умели переплавлять весь однородный элемент в горниле боевых традиций, и, по общему отзыву своих начальников, мобилизованные солдаты вне своих губерний в большинстве воевали доблестно. Однако здесь крылись зачатки будущего обвального разложения белых.

Между тем такие негативные явления смягчались в определенной мере тем, что моральное состояние красных в тот момент тоже было невысоким:

24 января 1919 года Орджоникидзе доложил Ленину о том, что 11-й армии нет, так как она окончательно разложилась. Имеются случаи «открытого покидания позиций, невыполнения боевых приказов».

В разведсводке Южного фронта от 3 февраля 1919 года отмечается, что войска Донского атамана Краснова «находятся в полном отступлении, разлагаются, а на фронте 8-я и 9-я армии отходят без сопротивления». Имеются случаи мародерства и грабежей, «особенно среди обозников», а также незаконные реквизиции, бесчинства по отношению к местному населению. Например, красноармейцы в одном из занятых хуторов «для своей потехи венчали священника с кобылой».

Озабоченность генерала Деникина вызывали изъяны в системе комплектования частей ВСЮР. Пехотные полки формировались прямо на фронте (в отличие от технических частей, формировавшихся в тылу), тыл не справлялся с обеспечением, из-за чего полки вводились в бой задолго до своей готовности. Некоторые начальники пытались формировать полки под лозунгом «Возрождения исторических частей российской армии», то есть на средства, добытые приватным порядком. Деникин считал, что подобные войсковые единицы ослабляли фронт и превращали лозунг «Под родные штандарты» в прикрытие шкурничества.

Отнюдь не повышала боеспособность склонность некоторых начальников к созданию частей особого назначения. У Врангеля в Кавказской добровольческой армии имелся летучий отряд особого назначения, имевший довольно темную задачу — борьбу с крамолой. «Волчьи сотни Шкуро» — его личная гвардия.

Антон Иванович расценил эти явления как «бытовые», имея в виду, что они сопутствуют боевым действиям и проявляются главным образом в тылу. Он боролся с ними, но самокритично признавал, что недостаточно сурово, так как, меняя внешние формы, те продолжали существовать.

По-прежнему сложным оставалось и финансовое положение войск.

Такие трудности не ускользнули от внимания союзников. В материалах главного командования Антанты о перспективах использования против Советской России иностранных и русских сил отмечалось:

«Добровольческая армия — довольно сложный военно-политический механизм, укрепившийся на Кубани и являющийся как бы гостем Кубанской рады. Армия не располагает собственными ресурсами, нет правительства, способного направлять ее действия и предоставлять ей все необходимое. Она не популярна, не обладает боеспособностью. Реорганизация армии была бы обременительной и заняла бы много времени. При проведении серьезных операций нельзя рассчитывать на Добровольческую армию. Ей присущи две характерные черты: обращение к военному командованию Антанты всякий раз, когда намечаются военные действия; категорический отказ от подчинения военному командованию Антанты.

Донская армия воюет на своей территории, является здесь правительством. Но ее солдаты устали от борьбы, пали духом. Наблюдается пассивное безразличие, расширяется дезорганизация».

Однако у глав союзников в подобных оценках не было единства.

Военный министр Великобритании У. Черчилль в послании маршалу Ф. Фошу 28 марта 1919 года писал, что ему очень обидно за негативные высказывания в адрес Добровольческой армии.

Главком ВСЮР, продуманно взвесив сложившуюся обстановку, решил сосредоточить основное внимание на помощи Донской армии и перебросил дивизии Добровольческой армии из Новороссийска в Донбасс. В районе Приазовья и Донбасса Деникину удалось, по оценке советского командования, сосредоточить большую силу — 8–9 пехотных дивизий и 2 конные дивизии (31–32 тысячи штыков, 9—10 тысяч сабель), что составляло 50 процентов всех сил деникинских войск, противостоящих Южному фронту. Здесь-то генерал имел превосходство — в полтора-два, а по отдельным видам — в три раза. Оперативная группа генерала Май-Маевского, действующая в центральных районах Донбасса, оказала поддержку Донской армии, которая провела ряд атак на Царицын. Однако Донская армия так и не добилась успеха.