Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого - читать онлайн книгу. Автор: Борис Илизаров cтр.№ 163

В архиве Марра сохранилась переписка со значительным количеством выдающихся лиц эпохи; сохранились также следы его переписки с партийными и государственными деятелями, репрессированными в годы сталинского террора. Архивный фонд Марра – один из самых богатых по своему составу из всех известных мне персональных документальных собраний XX века. В нем насчитывается 5940 единиц хранения (для сравнения: в архиве Сталина несколько более 1700 единиц хранения). Особенно впечатляет его переписка, насчитывающая несколько сотен имен. В их числе письма «проклятых и забытых»: Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, А. С. Бубнова, А. С. Енукидзе, Л. М. Карахана, А. И. Корка, В. И. Невского, М. Я. Рафаила, А. Сванидзе, Н. И. Троцкой, С. Н. Быковского. В описи фонда указано, что переписка Марра с этими людьми была изъята (карательными органами. – Б. И.) в один день – 10 февраля 1939 года, то есть спустя пять лет после смерти Марра и в самый пик господства языковедческой «школы» марристов, возглавляемой академиком И. И. Мещаниновым. Скорее всего, изъятие было связано с очередной чисткой в архивах деятелей революционной эпохи, проводившейся в связи с процессом Бухарина и его подельщиков. Н. И. Бухарин, который в конце 20-х годов был еще в полной политической силе и числился в союзниках Сталина, писал о Марре: «При любых оценках яфетической теории Н. Я. Марра необходимо признать, что она имеет бесспорную огромную заслугу как мятеж против великодержавных тенденций в языкознании, которые были тяжелыми гирями на ногах этой дисциплины» ^[733]. Но именно эта «антивеликодержавность» яфетической теории, которую точно подметил Бухарин, послужит главной, но скрытной причиной ее низвержения после Великой Отечественной войны. В своих работах и выступлениях Бухарин часто ссылался на Марра, поскольку «школа академика… дает историко-социологическую трактовку языка» ^[734]. Даже находясь в тюрьме, в своих предсмертных рукописях Бухарин помянул добрым словом лингвистическую концепцию Марра, поставив ее в один ряд с концепциями крупнейших философов и лингвистов своего времени. «Само мышление, как и язык – мы касались этого вопроса отчасти и мимоходом в другой связи, – писал он в камере на Лубянке, – есть социальный продукт. Еще в трудах Макса Мюллера, Лаз. Гейра и Л. Нуаре имелся достаточный фонд аргументов, которыми доказывалось происхождение языка и мышления из трудовой практики людей и процесс образования понятий брался именно в этой связи. Новейшие исследования по истории языка и мышления – в частности и в особенности, труды покойного академика Н. Я. Марра – дают огромный материал, подтверждающий эти положения» ^[735].

Наверняка в архиве Марра были документы, принадлежавшие перу и других погибших большевистских функционеров, например, таких как Г. Зиновьев, который до 1926 года возглавлял Петроградский Совет и без содействия которого Марр и Академия наук, находясь в Ленинграде, вряд ли могли обойтись. В фонде Марра отсутствуют и письма Сталина, хотя в фонде вождя следы их переписки сохранились. Предположительно эти и другие документы были бесследно «вычищены» сразу после смерти академика, то есть в 30-х годах.

Тесные связи были у Марра и с всесильным сталинским наместником Кавказа Л. П. Берией, сыгравшим особую роль в его посмертной судьбе. В архиве Марра я обнаружил рукописную записку на грузинском языке. Привожу ее в переводе на русский язык:

«5.12.32

Вопросы или предметы для обсуждения с товарищем Берия

1. Основное дело: филиал и университет Грузинской Советской Социалистической Республики, также М-Л (Институт марксизма-ленинизма).

№ Обустройство научной части филиала и квартиры (так как предложение неполное, приведен один из возможных по смыслу вариантов перевода. – Б. И.).

Когда мы приглашаем научных сотрудников для укрепления тыла филиала, изыскать метод защиты от голода (случай с Абаевым).

2. КСУ ^[736] Комиссия, оказывающая поддержку местным научным сотрудникам в Тбилиси, отделение грузинское, Закавказья, краевое, такое, как на Украине.

3. Сын мой очень увлечен персидским словарем, готовит живой язык для окончательной редакции.

Собираюсь к нему, может, здесь можно найти персидскую Красную звезду, переслать бы ему в качестве материала, нужно, в Москве сказали, сюда, дескать, пишите, перешлют, мол, но на сегодняшний день он пока не получал.

4. Дело общественной печати о грузинской истории и языке без бумаги очень затрудняется, собирается приехать Дондуа (далее неразборчиво. – Б. И.) …пока старший Карпез подготовил грузинско-русский словарь, большой грузинско-русский.

5…» ^[737]

Из записки следует, что у Марра были давние и прочные связи с Берией, к которому Марр обращался напрямую. Необходимо отметить, что часть проблем, которые предполагал поднять Марр, могли быть поставлены только после согласования со Сталиным. Это в первую очередь вопросы о организации в Тбилиси филиала Института марксизма-ленинизма и Тбилисского университета. И то и другое учреждения вскоре действительно были открыты. Из записки также следует, что Марр обращался к Берии не только в связи с налаживанием быта кавказских ученых и своих сторонников (Абаев, Дондуа), но и с сугубо личными просьбами, связанными с научными интересами младшего сына. Так что Берия лично знал Марра, но имел ли он тогда представления и о его научных, особенно лингвистических воззрениях, сказать трудно. Архив Берии в настоящее время наглухо засекречен. Убежден в том, что Марр отправлял свои труды не только Сталину, Луначарскому, Покровскому и другим государственным деятелям (что подтверждается документально), но и своему земляку Берии. Отметим также, что Берия был знаком и с Чикобавой и об его противостоянии с Марром уже тогда знал наверняка. И это знакомство с Берией аукнется Марру в 1950 году.

Из большевистских лидеров наиболее доверительные отношения были у Марра с А. В. Луначарскими и М. Н. Покровским и не только в связи с обширнейшими научно-организационными функциями Наркомпроса, который они возглавляли, но и в связи с тем, что именно Марр оказывал содействие в проведении их и других кандидатур от власти в Академию наук СССР. Сохранилось несколько писем Луначарского Марру, которые он отправлял, начиная с 1918 года. Одна из наиболее интересных записок датирована 1 марта 1922 года, но она адресована не Марру, а заместителю председателя Совнаркома РФ А. И. Рыкову (заместителю Ленина):

«Дорогой Алексей Иванович.

Очень прошу Вас принять вне всякой очереди академика Марра, одного из крупнейший наших ученых. Человека черезвычайно осведомленного по целому ряду вопросов и Вас интересующих (как Председателя комитета наук) и чрезвычайно близко принимающего к сердцу все нужды этой сферы государственных задач. Я считаю разговор его с Вами до крайности необходим. Крепко жму руку.