Вильгельм Завоеватель - читать онлайн книгу. Автор: Поль Зюмтор cтр.№ 77

Оставался англосакс Вальтеоф, хотя и непричастный к мятежу, однако скомпрометированный. Ему одному и пришлось нести бремя беспощадного наказания. Его выдала супруга Юдит, сообщив кому следует о беседе заговорщиков во время свадебного пира. Подругой версии, Вальтеоф сам во всем признался Вильгельму, предложив ему, дабы загладить свою вину, большой выкуп. Тем самым он, присягнув заговорщикам не выдавать их тайны, совершил клятвопреступление, за которое Ланфранк со своей стороны наложил на него каноническое покаяние. Королевский приговор был страшен. Вальтеоф, задержанный близ Хамбера (не пытался ли он искать убежища у датчан?), был брошен в темницу в Винчестере. В мае 1076 года он еще находился там. Быть может, Вильгельм колебался относительно окончательного приговора ему? Похоже, Ланфранк ходатайствовал за него. Однако в конце мая Вильгельм все-таки приговорил несчастного к смерти. На рассвете 31 мая охрана вывела его из темницы и поволокла на холм неподалеку от города, где должна была совершиться казнь. Шесть месяцев тюремного заключения сломили этого сурового и гордого человека с темпераментом лесного зверя. Он пал на колени перед своими палачами, умоляя их о пощаде. Однако те торопились закончить начатое, опасаясь, как бы помилование в последний момент не помешало им исполнить то, что они считали необходимым для общественного блага. Они подняли Вальтеофа с колен и, подталкивая, погнали вперед. Тот умолял их позволить ему хотя бы прочесть перед смертью «Отче наш». Стоя на коленях, он почти беззвучно, одними губами, бормотал молитву. Он не успел закончить: при словах «во искушение» рыдания перехватили его горло. Последовавший тут же удар меча прекратил его страдания...

Спустя тридцать лет монахи Кроуленда, на кладбище у которых было погребено его тело, рассказывали, что голова, отделенная от туловища, закончила прерванную молитву. Вальтеоф составил компанию Гереварду, войдя в легенды и баллады. Англосаксонский народ сделал из него святого мученика, принявшего смерть за окончательно проигранное дело.

Величие и терзания

Возвращение Рауля де Вадера в Бретань с новой силой распалило там утихшую было гражданскую войну. Герцог Конан II, умерший холостяком десятью годами ранее, оставил герцогство своей сестре Авуазе, супруге графа Корнуэлльского Хоэла, который с тех пор фактически и правил там. Группа недовольных его засильем сплотилась вокруг Жоффруа Усатого, графа Ренна, бастарда бывшего герцога Алена III. Сразу же по прибытии Рауль пополнил собою ряды сторонников Жоффруа. Объединив свои войска, они предприняли успешную атаку на замок Доль, овладев им. Часть герцогства была охвачена открытым мятежом. Хоэл, оказавшись в весьма затруднительном положении, срочно отправил в Англию гонца к королю Вильгельму, чтобы просить его о помощи. Захват Доля создавал угрозу для пограничных территорий Нормандии, поэтому Вильгельм, собрав англосаксонское ополчение, в конце лета или в начале осени 1076 года отправился за море. Его целью был замок Доль, к осаде которого он, верный своей тактике, немедленно приступил. Тогда Рауль и Жоффруа обратились к королю Франции, который всегда был рад случаю навредить нормандцам. Правда, Филипп I, не надеясь на свои собственные силы, сначала отправился в Пуатье, где в октябре 1076 года получил от герцога Аквитанского Ги-Жоффруа военную помощь, взамен предоставив некоторые привилегии аббатству Монтьернёф, недавно учрежденному герцогом с целью умилостивить папу римского, дабы тот прекратил противиться его браку с собственной кузиной Одеардой. Когда Филипп I во главе многочисленного войска подошел к Долю, для Вильгельма это оказалось неожиданностью, и он отступил, полагая тщетным пытаться оказывать сопротивление. Возможно, он не доверял своему войску, состоявшему в основном из англосаксов. Он отступил столь стремительно, что повозки с его скарбом не поспевали за ним и попали в руки людей короля.

Война в Бретани продолжалась еще три года. В конце концов в 1079 году Хоэл одержал верх, но Вильгельм еще долго после этого не появлялся на другом берегу реки Куэнон. Это было его единственное военное поражение за все годы правления. Он уже приближался к своему пятидесятилетию. Начавшаяся полнота затрудняла его движения, но хуже всего было то, что телесная тучность усугублялась душевной усталостью. Энергии ему было по-прежнему не занимать, но появилось осознание хрупкости человеческого бытия, неумолимо движущегося к своему концу. Его окружение более или менее смутно ощущало, что король меняется. Пережившие его сохранили в своей памяти представление (несомненно, ошибочное) о последних десяти годах его правления как периоде упадка. В Англии кое-кто был склонен усматривать в этом своего рода небесную кару за предание Вальтеофа казни.

Им восхищались как воином, удачливым авантюристом, обладателем фантастических богатств, опасались его ярости, добивались союза с ним. Никто не понимал глубинного смысла совершенного им завоевания: оно, обрубив нити, связывавшие Англию с нордическим миром, завершило формирование рамок и среды, в которых нарождалась цивилизация, со временем превратившаяся в мировую. Тогда как Скандинавия, предоставленная своей собственной судьбе, все больше теряла политическое значение, Англия, став неотъемлемой частью Европы, пошла в авангарде мирового развития. Однако в глазах тех, кто участвовал в этих событиях или хотя бы являлся их свидетелем, новаторский характер происходившего был далеко не столь очевиден. В открывавшейся тогда исторической перспективе Рим, например, усматривал лишь шанс для продолжения церковной реформы. В действительности же новаторство политики Вильгельма и его ближайшего окружения заключалось в том, что они, несмотря на совершавшееся ими насилие, старались опираться в своей деятельности на нормы права. Так, предпринимавшиеся в 1065—1066 годах попытки найти правовое оправдание предстоящей военной акции были для XI века чем-то совершенно новым, не сводящимся исключительно к политике поддержания «Божьего мира».

После одержанной победы эта ориентация на соблюдение правовых норм еще больше укоренилась. Отныне поддержание законности стало государственной политикой ^[32]. Именно тогда к английскому двору стали привлекать ученых людей, проявляя интерес к наиболее серьезной и «целенаправленной» (то есть поставленной на службу королевского двора) интеллектуальной деятельности. Там редки были проезжие поэты: так, однажды анжуйский клирик по имени Марбод, поднимая бокал за королевским столом, импровизированно прочитал эпиграмму латинскими стихами; Гуго, епископ Лангрский, прибыв с визитом, гекзаметрами приветствовал гостеприимного хозяина, Вильгельма Завоевателя; Фульк, архидиакон из Бовэ, адресовал ему стихотворное послание. Вильгельму льстили подобного рода выражения почтительности, но он не придавал им большого значения. В его окружении встречались, наряду с королевским золотых дел мастером Оттоном, изделия которого пополняли государственную казну, главным образом такие люди, как юрист Ланфранк, теолог Ансельм и историографы, призванные увековечить его деяния, — Ги Амьенский, Гильом Жюмьежский, анонимный автор сочинения «О короле Вильгельме» и Гильом из Пуатье. Король, как рассказывает Ордерик Виталий, помогал им в их трудах и не раз поддерживал их важные начинания. Тогда же нормандцы, осевшие в Италии, нашли в лице Эме, монаха из Монте-Кассино, первого повествователя об их подвигах.