Первое поражение Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Жуков cтр.№ 130

Договор о перемирии и прелиминарных (предварительных) условиях мира между РСФСР и Украиной с одной стороны, и Польшей – с другой, подписанный 12 октября, оказался столь же постыдным и позорным, как и давний Брестский, для Советской России. И проявилось это сразу же, в первой статье, которая зафиксировала непризнание Москвой независимости Польши, как то содержалось во всех предыдущих соглашениях РСФСР с новообразованными государствами, а РСФСР и Польшей – Украины и Белоруссии.

Та же первая статья договора установила и границу между Россией и Польшей. Проходившую от Латвии по Западной Двине до «пункта, в котором граница бывшей Виленской губернии сходится с границей бывшей Витебской губернии» и далее, по восточной административной границе последней «до пункта, в котором соприкасаются уезды Диснинский, Лепельский и Борисовский». Тем самым, Иоффе фактически отказывался от содержания подписанного им же соглашения с каунасским правительством. Ведь район, остававшийся теперь к западу от описанной линии, был признан Москвой территорией Литвы с её древней столицей Вильнюсом.

Центральный участок новой линии размежевания проходил между Молодечно и Минском, оставляя к западу Барановичи и Пинск. Далее шёл по реке Случ до её впадения в Припять, отдавая под власть Варшавы не только Виленскую, спорную Сувалкскую и Гродненскую губернии, но и большую часть Минской, то есть Западную Белоруссию. Наконец, южный участок признал польскими западные уезды Житомирской губернии, то есть Волынь, и Восточную Галицию.

Допустил Иоффе и ещё один непозволительный промах для дипломата, защищающего интересы своей страны. «Обе договаривающиеся стороны, – гласила всё та же первая статья договора, – соглашаются, что поскольку в состав земель, расположенных к западу от выше установленной границы, входят территории, спорные между Польшей и Литвой, вопрос о принадлежности этих территорий к одному или другому из названных государств подлежит разрешению исключительно между Польшей и Литвой». Таким образом, Советская Россия самоустранялась от любой (даже посреднической) роли на своих бывших окраинах.

Только вторая статья сближала до некоторой степени договор с подписанными РСФСР ранее. Она предусматривала обязательство обеих сторон «не создавать и не поддерживать организаций, ставящих себе целью вооружённую борьбу с другой договаривающейся стороной, имеющих целью ниспровержение государственного или общественного строя другой стороны, покушающихся на территориальную целостность её, равно как и организаций, присваивающих себе роль правительств другой стороны», «не поддерживать чужих военных действий против другой стороны». ⁸¹

Тем самым, Москва надеялась обезопасить себя, оградить (но полагаясь при этом исключительно на верность Варшавы взятым на себя обязательствам) от нового вторжения врага. Но на этот раз – антисоветских формирований различного политического толка.

Три из них считали себя российскими: «Белорусский особый отряд» бывшего штаб-ротмистра С.Н. Булак-Балаховича, успевшего послужить в Красной Армии, у Юденича, а теперь переметнувшегося на сторону Пилсудского; «Отдельная русская армия», формирование которой начал генерал-лейтенант П.В. Глазенап в Пскове и Гдове, а завершил полковник В.С. Перемыкин в Западной Белоруссии; казачья бригада есаула М.П. Яковлева, дезертировавшая из 1-й Конной армии. По соглашению с польским командованием, с 27 августа все они были подчинены Б.В. Савинкову (в прошлом известнейшему эсеру-террористу, непримиримому борцу с царским самодержавием).

Помимо этих сил общей численностью в 27 тысяч человек, на другом (южном) участке советско-польского фронта находились три дивизии (15 тысяч человек) УНР, занимавшие Каменец Подольский и Проскуров, а также несколько отрядов атаманов, отказавшихся подчиняться С.В. Петлюре после того как он объявил себя единственным членом Директории с правами президента республики.

Все они, даже в совокупности, не представляли особой угрозы Красной Армии, но всё же вполне могли помешать своими действиями выполнению плана разгрома Врангеля.

Столь же важным, но уже для Варшавы, стало упоминание в договоре о спорных с Литвой территориях.

Ещё во время отступления легионов, 10 июля, Польша вынуждена была официально отказаться от любых претензий на Виленщину Поступить так по требованию союзнической конференции в Спа, которая в противном случае отказывала польской армии в военной помощи. После же «Чуда на Висле» Варшава и утративший поддержку Красной Армии Каунас попытались разрешить спор на переговорах. 16–18 сентября – в небольшом городке Кальвария, оказавшихся безрезультатными, и в Сувалках – с 30 сентября по 7 октября, на которых удалось подписать перемирие. Однако такой вариант категорически не устроил Пилсудского, который просто изменил тактику, но не отказался от своей цели.

8 октября якобы отказавшиеся подчиняться командованию 1-я Литовско-Белорусская дивизия генерала Я. Жондковского и Добровольческая дивизия майора Косьцялковского объявили своим вождём генерал-майора царской службы Л. Желиговского и начали поход на Вильну. Через день, без боя вытеснив из города литовские немногочисленные силы, заняли его. А 12 октября Желиговский провозгласил образование независимого государства Срединная Литва (между Литвой, с центром в Каунасе – и Литвой белорусской), границы которой на востоке и юге совпали с установленными советско-литовским договором, а на западе и севере – с линией, установленной французским генералом Ф. Фошем в 1919 году. Иными словами, Срединную Литву составили части уездов Виленского, Трокского и Брасовского – Виленской губернии, и Гродненского, Лидского, Дисненского и Вилейского – Гродненской.

Фактическая аннексия поляками Виленщины в тот же день вызвала протесты Франции и Великобритании. 25 октября стала предметом обсуждения Совета Лиги Наций, которая четыре дня спустя потребовала проведения на Виленщине плебисцита. Но на том все переживания европейцев из-за очередной агрессии Польши завершились.

Иначе повела себя РСФСР. 29 октября заместитель главы советской делегации на переговорах в Риге Л.Л. Оболенский по поручению НКИДа вручил главе польской делегации ноту. «Правительства РСФСР и УССР, – указывалось в ней, – настаивают на том, чтобы войска Желиговского, которые в силу признанного самой Польшей неповиновения их польскому командованию представляют собой неоспоримую реальную угрозу прочности заключённого перемирия, были удалены с упомянутой польской /так в тексте! – Ю.Ж./ территории и вновь на таковую не допускались». ⁸²

Лишь три месяца спустя и опасную по последствиям недоговорённость, содержавшуюся в статье 1-й советско-польского договора, и явную ошибку, допущенную Оболенским при определении принадлежности Виленщины, удалось исправить.

«Я считаю необходимым подчеркнуть, – отметил Чичерин в ноте, направленной правительству Литвы 31 января 1921 года, – что заключённый в Риге 12 октября прелиминарный договор между Россией и Польшей отнюдь не отменяет русско-литовского договора от 12 июля и не прекращает его силы. Статья I прелиминарного договора между Россией и Украиной с одной стороны, и Польшей – с другой, постановляет, что вопрос о принадлежности к Польше или Литве спорных между ними территорий подлежит разрешению исключительно между Польшей и Литвой… Пока вопрос о принадлежности означенных территорий не разрешён путём договора между Литвой и Польшей в пользу последней, суверенная власть в городе Вильно и его районе принадлежит Литве».⁸³