Записки русского генерала - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Ермолов cтр.№ 111

Общество кубиченцев [кубаченцев], известное искусным изделием оружия, приняло также присягу на верность и обложено податью. Генерал-майор князь Мадатов возвратился с отрядом, и войска отпущены в их квартиры.

Акушинцы в действиях Сурхай-хана не приняли никакого участия, сколько ни старался он возбудить их. Они похвальным образом сохранили свои обязанности и тогда, как со стороны нашей совершенно ничего не могли опасаться, ибо отряд войск под командою полковника Верховского, занимавший зимние квартиры в Мехтулинском округе, которому приказано было наблюдать за поведением их, выступил оттуда еще в апреле месяце, и даже ни одного человека не оставалось во всех владениях шамхала Тарковского.

Полковник Верховский с войсками обращен был к построению в бывшей Калчалыцкой деревне, называемой Горяченской (Истису), укрепления на 300 человек гарнизона, дабы сколько возможно препятствовать набегам чеченцев на земли Аксаевского селения и к городу Кизляру.

Войска сии были несколько усилены, и командующий на Кавказской линии генерал-майор Сталь 2-й находился с ними в лагере. Чеченцы, часто появляясь в силах, атакуя передовые посты и угрожая сделать нападение на табун и сенокосы, старались препятствовать работам. Нередко происходили сшибки, и одна весьма горячая, в которой линейные казаки наши, несравненно менее числом, оказали особенную неустрашимость.

В продолжение работ не имел неприятель ни малейшего успеха. Укрепление к осеннему времени было совершенно окончено, и на первый случай необходимые жилища; наименование получила Неотступного стана; оттуда войска перешли к селению Аксай и небольшую деревню Герзели-аул, лежащую против оного, обратили в укрепленный пост, где и расположилась одна рота 43-го егерского полка для охранения Аксая от беспокойства, которые беспрестанно наносили ему живущие вблизи чеченцы.

Бывший хан Казыкумьщкий, чувствуя более и более стесняемое его положение, вознамерился бежать в Персию. Лезгины Чарского общества взялись проводить его скрытыми дорогами, и он, выехав из гор с сыном и малою весьма свитою, несколько дней проживал в лесу близ селения Алмалы в надежде переправиться чрез Куру у деревни Самуха, но, боясь расположенных по правому берегу караулов, решился ехать чрез ханство зятя его генерал-лейтенанта Мустафы Ширванского.

Комендант города Нухи, услышав о бегстве Сурхай-хана, выслал партию татарской конницы, дабы схватить его, если вознамерится взять путь свой чрез Шекинскую провинцию. Спастись ему совершенно было невозможно, но падает подозрение, что способствовал ему султан Елисеуйский, по жене своей родственник ему близкий, а после дознано, что высланные с конницею шекинские старшины, зная, по которой дороге он проезжает, с намерением отправились совершенно по другой, дабы ему не воспрепятствовать.

Таким образом в длину всей провинции безопасно проехал он в Ширванское ханство и в близком от главного города расстоянии был по приказанию Мустафы-хана принят одним из преданных ему беков. Мустафа с верными своими людьми отправился, должно быть за Куру, и далее в Персию. Обо всем тотчас дано было мне знать, но Мустафа-хан, оправдываясь, что совершенно не знал о проезде Сурхай-хана, не переставал уверять в преданности его и верности государю.

Не имел я доказательств к изобличению его до того, как потребовал от султана Елисеуйского, чтобы немедленно прислал находящегося у него прислужника Мустафы-хана, которому все дела его и тайны были известны. Сей открыл все его злодейства, связи в Дагестане и средства, которыми возбуждал оный – сношения с Персиею, куда весьма часто посылаемы были от него чиновники к Аббас-Мирзе и принимаемы от него приезжающие.

Описал дружеские связи его с Сурхай-ханом и что посредством его раздражает против нас акушинцев, с каковыми поручениями сам ездил неоднократно; что всех неблагонамеренных и вредных правительству людей принимает весьма дружественно и во всех злых совещаниях непременно участвует.

Мустафа-хан, узнавши о захвачении его прислужника, не сомневался, что от боязни наказания может он открыть его поступки, начал приуготовлять лошадей и вьюки, и все означало намерение побега. Состоявшему при нем офицеру в звании пристава подарил он деньги, чтобы не делал о том донесения, который немедленно обо всем уведомил.

Мустафа-хан чрез откупщика рыбных промыслов, величайшего из мошенников, надворного советника Иванова, прислал письма ко всем своим знакомым, особенно при мне служащим чиновникам и переводчикам, поручая им не щадить ни денег ни подарков, а меня уверить, что он ни в чем участия не имеет, что о проезде Сурхай-хана не знал и пред сим задолго прервал с ним всякие связи, что хотят злодеи его повредить ему клеветою, будто умышляет он бежать в Персию.

С армянином Ивановым приехал секретарь его (мурза Агмед), имея тысячу червонцев на подарки при первом случае, в моей канцелярии, Иванову же поручено было, по надобности, на имя его большие суммы. Деньги тысячу червонцев приказал я полицеймейстеру и коменданту взять в казну; и вместо ответа на письма Мустафы-хана, доставленные ко мне чрез нарочных трех чиновников, приказал я командующему в Кубе генерал-майору барону Вреде отправить в Ширван два баталиона пехоты и артиллерии форсированным маршем, и туда поспешнейшим образом послал Во́йска Донского генерал-майора Власова 3-го с 800 человеками казаков, дабы отнять средства к побегу и, буде можно, схватить Мустафу-хана.

О движении войск был он предуведомлен, но с такою быстротою шли казаки, что едва успел он переправиться за реку Куру, как они появились на берегу. Один из беков, имевших на него вражду, собрав людей, догнал у переправы часть его вьюков и отбил несколько оных. Мустафа стрелял на него с другой стороны реки.

Два или три часа замедления, и он был бы в руках казаков! Но о поспешности его можно судить по тому, что он оставил двух меньших своих дочерей, из коих одну, грудную, нашли задавленную между разбросанных сундуков и пожитков.

Из предосторожности назначил я в Ширван войска, полагая, что Мустафа может собрать большое число приверженцев и вздумает защищаться в гористой части ханства, но ему сопутствовали [лишь] некоторые из ближайших родственников и малое весьма число беков, прислужников; при всех вообще было с небольшим триста человек. Все прочие оставались совершенно покойными и как будто никогда не бывало хана в Ширване.

Генерал-майору князю Мадатову и правителю канцелярии моей статскому советнику Могилевскому препоручено сделать описание провинции и доходов, казне принадлежащих. Жители приведены к присяге на подданство, учрежден городовой суд.

Главный город провинции по неудобству гористого местоположения, которым жители были чрезвычайно недовольны, и где Мустафа-хан жил вопреки желанию всех потому только, что почитал себя в безопасности, переведен в старую Шемаху, некогда бывшую обширным городом и коего остатки свидетельствуют о его некогда великолепии.

Дочь маленькую, оставленную Мустафой-ханом, приказал я отправить к нему, снабдив ее приличною одеждою и составив ей свиту из прежних ханских прислужников. Жены бежавших с ханом родственников и некоторых из беков также отосланы. Им позволено взять движимое их имение и пристойную прислугу.