Тайны смерти русских писателей - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Еремин cтр.№ 104

Не раз ездил Всеволод в Петрозаводск, где гостил у Завадского.

Правда, позже Екатерина Степановна спохватилась и приложила все свое влияние на сына, чтобы он, не приведи Бог, не стал революционером. Она прямо советовала Всеволоду «выкинуть из головы мысль о перестройке современного общества». Революционером Гаршин не стал, но в душе его навечно поселилась идея всеобщей справедливости. Не зря его со временем стали называть «больной совестью эпохи».

О трех годах жизни Севы с матерью можно сказать, что это была жизнь между молотом и наковальней — между ненавидевшими друг друга родителями. Лето мальчик проводил у отца, остальное время — при матери. Обоих он горячо любил, но врал каждому из них, что едва переносит другого.

4 апреля 1866 г. Дмитрий Владимирович Каракозов (1840–1866) стрелял в императора Александра II. В причастности к покушению были заподозрены многие «политически неблагонадежные». В их числе оказалась и Е. С. Гаршина. На ее квартире произвели обыск, но ничего существенного не нашли. Однако в 1867 г. Екатерина Степановна предпочла уехать из Петербурга в Харьков, оставив всех детей, за исключением маленького Евгения, на попечение чужим людям.

С 1867 г. для петербургских сыновей Гаршиных началось время полунищенского существования. Отец присылал деньги редко, мать зарабатывала средства с трудом, отпрыскам высылала последнее.

4

С 1872 г. друзья и знакомые стали замечать у Всеволода Михайловича сильную нервозность и все возрастающую раздражительность. Таковы были симптомы неизлечимой душевной болезни — циркулярного психоза.

В Большой советской энциклопедии эта болезнь характеризуется следующим образом: «Маниакально-депрессивный психоз, циркулярный психоз, циклофрения (при смягченном, нерезко выраженном течении — циклотимия) — психическое заболевание, проявляющееся периодически наступающими расстройствами настроения. В типичных случаях протекает в форме чередующихся фаз — маниакальной, выражающейся немотивированно весёлым настроением, и депрессивной; обычно приступы болезни сменяются промежутками полного здоровья. Подобное классическое течение болезни наблюдается сравнительно редко, чаще встречаются формы болезни с возникновением только маниакальных или только депрессивных состояний.

В маниакальном состоянии больные подвижны, неусидчивы, суетливы; мимика оживлена, речь ускорена, тембр голоса не соразмеряется с требованиями обстановки. Больные повышенно активны, мало спят, но при этом не испытывают усталости; жаждут деятельности, строят бесчисленные планы, которые тут же пытаются привести в исполнение, ничего не доводят до конца, отвлекаются. Реальных трудностей недооценивают. При выраженных маниакальных состояниях наступает расторможенность влечений, проявляющаяся в сексуальном возбуждении, расточительности и прочем. Вследствие крайней отвлекаемости внимания и суетливости мышление утрачивает целенаправленность, и суждения становятся поверхностными, хотя больные и могут проявлять тонкую наблюдательность. В большей мере страдает критика по отношению к собственным способностям и успехам не только в профессиональной области, но и в случайной сфере деятельности. По мере уменьшения возбуждения и выравнивания настроения суждения больного принимают все более реалистичный характер.

Для депрессивной фазы характерна немотивированная тоскливость, которая сочетается с двигательной заторможенностью и замедленностью мышления. Малая подвижность может в тяжелых случаях переходить в полное оцепенение — депрессивный ступор; чаще, однако, заторможенность выражена не столь резко или носит частичный характер, сочетаясь с попытками каких-либо однообразных действий. У депрессивных больных часто встречаются неверие в собственные силы, идеи самообвинения: больные считают себя никчемными людьми, способными приносить своим близким лишь несчастье. С возникновением подобных идей связана опасность попыток к самоубийству, что требует особой бдительности со стороны окружающих. При глубокой депрессии больные ощущают пустоту в голове, тяжесть и скованность мысли, с большой задержкой отвечают даже на элементарные вопросы. Сон нарушен, аппетит снижен.

Наиболее часто заболевание начинается в возрасте от 15 до 30 лет; наблюдается и более позднее начало заболевания (в 40 лет и старше). Продолжительность приступов варьирует от нескольких суток до нескольких месяцев. Отдельные приступы при тяжелых формах М. д. п. могут продолжаться до года; депрессивные фазы в среднем более продолжительны, чем маниакальные, в особенности в пожилом возрасте. В происхождении М.д. п. несомненна роль наследственности».

У Всеволода Михайловича помимо бабушки, наделившей его психозом, дед по отцовской линии в конце жизни страдал шизофренией, многие родственники по обеим линиям болели различными формами психопатии, циркулярным психозом, слабоумием, алкоголизмом; многие из них лечились в психиатрических клиниках.

В начале 1873 г. у Гаршина произошло резкое обострение болезни, и родным впервые пришлось поместить восемнадцатилетнего юношу в психиатрическую больницу. Там он вроде бы чувствовал себя хорошо, но затем произошло значительное ухудшение, к нему даже перестали пускать родных. Болезнь выражалась в раздвоении личности: с одной стороны, больной четко знал, что он Всеволод Гаршин, все помнил, всех узнавал и здраво общался с родными и друзьями; с другой стороны, он не сомневался в том, что является китайским императором, который согласно древнему обряду должен вспахать поле плугом — плугом для него служил стул, который Гаршин постоянно толкал перед собой.

В конце концов родные перевели юношу в частную лечебницу известного врача-психиатра Александра Яковлевича Фрея (1847–1899), который занимался психическим здоровьем писателя всю оставшуюся жизнь. Фрей, кстати, многие годы был ведущим экспертом по уголовным делам в Санкт-Петербургском окружном суде. В лечебнице Фрея Гаршина быстро поставили на ноги, отчего он навсегда проникся великим доверием к этому врачу, что впоследствии сыграло немаловажную, даже стыдную роль в трагедии писателя.

Для окончательного выздоровления Всеволод Михайлович уехал к отцу, где его ожидало печальное известие: в начале зимы в доме отца застрелился старший брат Виктор. Это было первое, но не последнее самоубийство в семье Михаила Георгиевича и Екатерины Степановны ^[274].

Всеволод Михайлович принял известие о гибели брата довольно спокойно для больного человека. 2 июля 1873 г. он написал своему приятелю по гимназии Налимову: «Благую участь избрал. Прямо в сердце, не мучился нисколько. Сегодня хочу на кладбище сходить, осмотреть его могилу (похоронили по-христиански). Теперь я обретаюсь в крайнем унынии; да это пройдет, может быть, нелегкая вывезет. А теперь скверно…» ^[275]