Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Соловьев cтр.№ 34

В бюрократической системе одновременно происходили распыление и централизация власти. С одной стороны, все подчинено воле высшего начальства, с другой – оно было вынуждено делегировать свои полномочия подчиненным, «начальству поменьше», которое в свою очередь было вынуждено делать то же самое. Император зависел от министров, министры – от своих товарищей, товарищи – от директоров департаментов и т. д. Это был путь «распыления» ответственности. Вместе с тем это была «лестница», по которой поднимались законопроекты на пути превращения их в законы, нередко способствуя обогащению их составителей. По сведениям чиновника МВД, а впоследствии товарища министра и государственного секретаря С. Е. Крыжановского, в распоряжении Хозяйственного департамента МВД «имелись накопленные в старые времена специальные капиталы особого назначения, а равно особые кредиты, отпускавшиеся на законодательные работы, большинство коих в ту эпоху сосредоточено было в этом именно учреждении. В числе их состоял капитал, носивший странное наименование „капитала на общеполезные издания“. Основная масса была израсходована еще в шестидесятых и семидесятых годах, когда шли первые работы по устройству местного самоуправления. Оплачивались они очень широко». Так, директор Департамента МВД Вишняков получил ренту 4000 руб. в год, а начальник хозяйственного отдела – 1200 руб. за составление Городового положения 1870 г. Сам Крыжановский получил 2000 руб. за подготовку записки министра внутренних дел И. Л. Горемыкина и 5000 руб. – за отчет следующего главы МВД Д. С. Сипягина. Составление Положения о гужевых дорогах принесло ему 17 тыс. руб. «премиальных».

Работа чиновников среднего звена бюрократии требовала серьезных усилий. Начальник отделения приходил на службу в час дня, уходил в шесть. Затем же он работал дома: с 9 часов вечера до двух часов ночи. Если же в какой-то вечер он оставлял бумаги без движения, предпочтя делопроизводство театру или гостям, ему приходилось наверстывать упущенное в выходные. Таким образом, на «фабрике» по производству ведомственных документов каждая «шестеренка» работала на пределе своих возможностей. А количество создаваемых документов было неоправданно велико.

Однако этот как будто бы надежный механизм предусматривал неизбежные системные сбои. Столкновения происходили не только между ведомствами. И внутри министерств имели место серьезные трения. Так, товарищ министра внутренних дел П. В. Оржевский и столичный градоначальник П. А. Грессер жестоко враждовали друг с другом. Причем и тот, и другой оборачивали в свою пользу страх Д. А. Толстого перед возможными покушениями на его жизнь. Такие проблемы были характерны не только для Министерства внутренних дел. С 1901 г. назначенный товарищем министра народного просвещения Г. Э. Зенгер всячески противодействовал своему прямому начальнику П. С. Ванновскому, в обществе неизменно дурно о нем отзывался. На заседаниях межведомственных совещаний Зенгер защищал точку зрения, прямо противоположную позиции министерства. Это вызвало недоумение даже у руководителей других ведомств ^[22].

Короля делает свита. Министра – канцелярия. Как писал в своем дневнике А. А. Половцов, «министры завалены несоразмерным трудом. Они необходимо состоят в зависимости от своих канцелярий, заготавливающих работу, не имеющих никакой между собой связи и единства и рассматривающих высшие правительственные учреждения, и в особенности Государственное казначейство, как нечто враждебное, тормозящее, нечто такое, что не грех подчас обойти, лишь бы достигнуть своей цели». Министерства, лишенные всякой возможности (как, впрочем, и желания) координировать свои действия, вели свой курс, ориентируясь на собственные интересы и, естественно, сталкиваясь с конкурентами, то есть прочими ведомствами. Их канцелярские сражения были настоящей «битвой бумаг». Как говорил А. А. Абаза, «каждое министерство считается у нас чуть ли не отдельным государством; весьма нередко один министр не знает, что предпринимает другой; не только не всегда можно рассчитывать на помощь своих сотоварищей, но в некоторых из них встречаешь противодействие. Вследствие этого выходит полный разлад; цель же, преследуемая правительством, не достигается».

Действительно, министру следовало думать об интересах собственного ведомства. Его не должны были занимать проблемы коллег, а тем более вопросы развития России как единого целого. Это отчасти объясняет своеобразие подходов представителей высшей бюрократии, причем даже самых дальновидных из них. Министр финансов И. А. Вышнеградский не боялся вступать в конфликт с руководителями других ведомств. Он яростно защищал от них государственную казну, волнуясь исключительно о финансовой стабильности. Он был из числа тех министров финансов, о которых французский историк и государственный деятель О. Тьер сказал, «что он должен быть свирепым». По словам видного сотрудника Министерства финансов В. И. Ковалевского, Вышнеградский был «типичным представителем „финансизма“, мало интересовался вопросами социально-экономическими – рабочим и крестьянским». Впрочем, эти слова В. И. Ковалевского верны лишь отчасти. Вышнеградский прекрасно понимал, каковы могут быть социальные последствия политики его министерства, и чувствовал свою ответственность за нее. Это, в частности, сказалось в 1888 г., когда в России был урожайный год. Министерство путей сообщения не справлялось с перевозками грузов. Тот же самый Ковалевский вспоминал, что «был свидетелем того, как мучился И. А. Вышнеградский при мысли, что десятки миллионов пудов хлеба, на большинстве станций не защищенные от ненастья, могут сгнить». Министр финансов инициировал создание комиссии, в которой рассматривался вопрос скорейшей перевозки грузов. У него была своя программа решения этой проблемы. Каждое утро он начинал с рассмотрения донесений, посвященных перевозкам. Писал многочисленные письма по этому поводу. Одно из таких писем получил Ковалевский в 3 часа ночи: «Спать не могу – хлеб гниет. Как может министр путей сообщения относиться безразлично к государственному бедствию!» Заканчивалось послание так: «Непременно лично верните мне письмо завтра в 8.15 часов утра».

Преемник Вышнеградского С. Ю. Витте, в свою очередь, не был слишком озабочен социальными последствиями индустриализации. Кроме того, по оценке В. И. Гурко, этого безусловно выдающегося министра финансов интересовала лишь фабрично-заводская промышленность. Все остальные отрасли народного хозяйства волновали его «постольку поскольку». «Витте, – по словам Гурко, – был русским Кольбером, но работавшим на рубеже XIX и XX вв. и притом сохранившим миросозерцание и взгляды на социальные проблемы XVII в. Для него важно было создать условия, благоприятные для работы капитала в крупных промышленных предприятиях: этим одним он и был озабочен. Бесправное положение рабочих, их полная зависимость от работодателей ввиду неразвитости рабочих и их полной неорганизованности в то время вполне отвечали интересам капитала. Изменить это положение, обеспечить за рабочими хотя бы минимальные права ввиду этого вовсе не входило в планы Витте или, вернее, даже не приходило ему на ум».