Флейта гамельнского крысолова - читать онлайн книгу. Автор: Мария Спасская cтр.№ 20

Простой и бесхитростный, парнишка всплакнул о своем учителе и, выкапывая неглубокую могилку под ивой у ручья, натолкнулся на сундук. И, хотя любопытство снедало Виталиуса, ученик лекаря все же сперва придал иссохшее тело земле. И только потом полез в сундучок, надеясь обнаружить там богатства. Но вместо драгоценностей на выстланном сафьяном дне лежали старая книга и серебряная флейта, украшенная загадочными знаками. А больше ничего там не было. Погрузив сундук и книги на самодельную тележку, неунывающий Виталиус двинулся в замок Вольтерштан, чтобы зажить в нем полновластным сеньором.

* * *

Москва, наши дни

Как попал в госпиталь, Термит не помнил. Знал только, что пролежал там всю зиму, потому что на полдник давали мандарины, в холле отделения долгое время стояла елка, а по телику показывали новогодние фильмы. Уже не надеясь на свою память, он все-таки порадовался, что не разучился логически мыслить, и, выйдя из госпиталя, попытался целиком и полностью отдаться ощущениям. Ощущения были не из приятных. Все, кого он встречал на улице, в основном вызывали жгучую неприязнь. Сперва он не мог объяснить, с чем это связано, но затем, шаг за шагом картина стала проясняться. Дворники, продавцы, водители маршруток и автобусов не раздражали. Зато праздно гуляющая публика тихо бесила, наводя на тяжелые мысли, от которых темнело в глазах и болела голова.

Классифицируя окружающих, Термит пришел к выводу, что бесят его бездельники, а труженики вызывают уважение. Ибо термитник устроен так, что в нем нет места таким вот отбросам, шатающимся по Чистым прудам, слоняющимся по Мясницкой, отирающимся на Манежной и прожигающим жизнь в парке Горького.

Мысль, что нужно от них избавляться, все чаще приходила Термиту в голову. Первое время он находил в себе силы не поддаваться соблазну сделать мировой термитник лучше, уговаривая себя, что ненавистные ему бездельники запросто могут быть художниками, актерами, туристами, да, в конце концов, теми же самыми продавцами и водителями маршруток, отдыхающими в свой законный выходной. И все же как они выбешивали, раздражали, доводили своим беспечным видом до белого каления! Никчемные ублюдки, не достойные того, чтобы жить.

Та девчонка сама напросилась. Термит и не думал ее убивать, он просто хотел проверить, как далеко она готова зайти в своей беспринципности. Совсем молоденькая, почти ребенок, она сидела на лавочке Чистопрудного бульвара и тянула из банки пиво. Он подошел, присел рядом. Слово за слово, разговорились. Она назвалась Сусанной. Конечно, она врала, но это было не важно. Сусанна так Сусанна. Какая теперь разница? Термит предложил ей взять бутылочку испанского вина и пойти в укромное местечко, где им никто не помешает, и эта дура согласилась. Безмозглая, рыхлая самка, неспособная включать мозги. Термит привел ее в свое подземелье, где знал каждый ход, каждый лаз и закоулок, усадил на топчан, притащенный бомжами. Бомжей сейчас не было, они промышляли на углу у «Дикси», так что время выдалось самое что ни на есть подходящее. Сусанна до последнего не верила, что он ее убьет. Думала, поимеет и отпустит. Но не тут-то было. Закончилось все так, как решил Термит. Подобным ей не место в термитнике.

А с толстым бугаем не вышло. Термит крался за ним по пятам все то время, что незваный гость слонялся по его подземелью, рыская в самых заповедных местах и рискуя вот-вот обнаружить припрятанный труп Сусанны. И не только Сусанны. Их было много, очень много, ненужных, бесполезных людей, похороненных в принадлежащих Термиту катакомбах. У подземелья были еще и другие хозяева – бомжи. Они тоже ужасно раздражали, но вызывали ассоциации с червями, существами хотя и неприятными, однако полезными. Только из-за этого Термит их и терпел, снося столь неудобное соседство.

А толстый тип, похоже, всерьез задумал обосноваться в убежище Термита. Ходил, осматривался, как у себя дома, даже что-то снимал на смартфон и царапал на стене. Такого вероломства Термит не мог снести. Он долго крался за парнем по пятам и, сочтя момент подходящим, выскочил из укрытия и кинулся на врага с удавкой. Но то ли от волнения, то ли из-за внушительных габаритов противника тому удалось уйти живым. Удавка почти стянула толстую гортань, но парень сумел вывернуться и убежать.

Не находя себе места после столь сокрушительного фиаско, Термит вдруг осознал несовершенство окружающего мира. И понял, что бесполезно пытаться переделать мир. Нужно построить свой термитник, где будут действовать только его законы и правила.

* * *

Москва, наши дни

Всю дорогу до дома я прикидывала, как преподнести Добрыне новость о его переезде на дачу так, чтобы не выглядело, будто бы я пытаюсь избавиться от сердечного друга. Въехала во двор, с трудом отыскала парковочное место в перегороженном грузовой газелью закутке между домами и, открыв дверь в подъезд, на лифте поднялась на свой этаж. Достала ключ, отперла замок, потянула дверь на себя и обмерла. Войти в прихожую можно было только бочком: вдоль стены и до самого потолка громоздились высоченные коробки. Рядом с ними стоял запыхавшийся Добрыня и с вопросительной лаской во взоре смотрел на меня. Под правым, заплывшим, глазом наливался лиловый синяк.

– Привет, – оторопело протянула я. – Кто тебя так?

– Не важно, – дернул плечами Добрыня. – Упырь один. Набросился и начал душить.

– Что, прямо на улице?

– Зачем на улице? Подвал я обследовал. Перспективный в плане укрытий. А этот ублюдок вылез, как из-под земли, и накинул мне на шею удавку. Бомжи какие-то его спугнули, а то бы я сейчас с тобой не разговаривал. Похоже, началось.

– Ну да. Зомби апокалипсис. Как там сказано в откровении Иоанна Богослова? «Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут»…

– Зря, Берта, смеешься, я видел его глаза. Это не человек. Короче, я сваливаю. Я тут кое-что прикупил по случаю и отчаливаю в Карелию. Внизу машина ждет.

Скинув кроссовки, я протиснулась в щель между шкафом и дверью санузла, намереваясь попасть на кухню. Но и там все оказалось забито коробками. Мне было не особенно интересно, но я все-таки спросила:

– И что же ты приобрел?

– Бункер. Складной. В интернет-магазине. По смешной цене.

– Сколько? – стараясь говорить спокойно, уточнила я, ибо, как никто другой, знала, что своих денег у Добрыни нет и для покупок он пользуется моими.

– Двести пятьдесят тысяч, – улыбнулся мой друг. – Я у тебя в заначке взял, ты не против? Потом все верну. Когда игру продам.

– Да брось, не стоит беспокоиться, – отозвалась я, в голове прокручивая завтрашний диалог с Лилей по поводу несостоявшейся покупки дачи. Ужасно не люблю оправдываться, а, похоже, придется.

Добрыня кинул на меня исполненный благодарности взгляд и подхватил ближайшую коробку, потащив ее к выходу. Я юркнула в образовавшийся лаз и нажала клавишу электрического чайника. Сидя на кухне, я пила чай и наблюдала, как постепенно пустеет мое жилье. Боль и обиду от подобного вероломства сердечного друга мало-помалу вытеснял вязкий тягучий вакуум. Глядя, как по-военному четко Добрыня уходит из моей жизни, я вяло думала, что шеф был прав, и нужно было выгнать его раньше – хотя бы морально не травмировало. Ближе к одиннадцати Добрыня подхватил последнюю коробку и, сгибаясь под ее тяжестью, проговорил, стоя в дверях: