Флейта гамельнского крысолова - читать онлайн книгу. Автор: Мария Спасская cтр.№ 17

– Сквозняк, – подхватил второй. – Запирай не запирай выход у моря, все равно сквозь решетки гуляет ветер.

Скрипнула потайная дверца, ведущая под алтарь, лязгнул запирающийся замок, и все стихло.

– Вы как? – одними губами спросил Йозеф, пытаясь рассмотреть в темноте ее лицо.

– Голова болит, – поморщилась девушка. – И спина. Я, кажется, не чувствую ног.

– Вам лучше поспать.

– Лучше, – покорно согласилась Ривка. И тут же спохватилась: – Где «Доминатон»? У вас?

– Все в порядке, книга здесь.

Ривка тяжело откинулась на кирпичную кладку. Укрыв девушку своим плащом, медик присел у нее в ногах. Вдруг Ривка вздрогнула и прижала лежащую на полу книгу к себе.

– Мне необходимо как можно скорее передать «Доминатон» султану Саладияру. Вы мне поможете?

– Конечно. Но почему именно султану?

– Он сумеет сохранить «Доминатон», раз сумел навести порядок в храме Гроба Господня. Ни для кого не секрет, что ключи от храма хранятся в мусульманской семье Юдэх, а право отпирать и запирать двери храма этими ключами принадлежит другой мусульманской семье, Нуссейбэх. Отец подумал, что вместе с ключом от храма семья Юдэх могла бы хранить книгу книг.

– Ваш род не может хранить книгу сам? Что же в ней такого?

– Я не могу вам это открыть. Скажу только, что постигший мудрость ее станет самым великим человеком на земле.

– Что-то я ничего не слышал о столь мудрой книге.

– Никто не слышал. Знают только те, кто должен знать. Отец увез книгу из Египта с тем, чтобы отдать на хранение в Иерусалим, ибо султану Саладияру наша мудрость не нужна. Султан – не игрок. Он только счет ведет. И уж точно не станет вникать в то, что написано в какой-то старой книге.

Йозефу вдруг нестерпимо захотелось проникнуть в чужую тайну, и он требовательно проговорил:

– Расскажите, о чем книга! Или я сам прочту!

– Вам это не суждено – книга на древнегреческом. В наши дни мало кто помнит этот язык.

– Вы правы, Ривка, – не слишком уверенно проговорил лекарь.

Голос девушки становился все тише, переходя в сонное бормотание. Уже засыпая, Ривка улыбнулась и прошептала:

– Не забудьте, добрый юноша – вы обещали мне помочь.

Вскоре ее дыхание сделалось ровным, пульс замедлился и пришел в норму. Убедившись, что девушка заснула, Йозеф выбрался из-под лестницы и, придерживаясь за стену, двинулся вперед, на разведку. Дойдя до поворота, свернул за угол и увидел светлеющий полукруг выхода, забранный решеткой. На фоне полукруга лазоревого неба можно было различить темные конусы незажженных факелов, прикрепленные к стене.

Лекарь дошел до конца коридора, приблизился к опущенной решетке и, ухватившись за толстые прутья, попытался поднять. Одному справиться с преградой оказалось не под силу, и Йозеф двинулся в обратный путь, по дороге прихватив со стены один из факелов. Остановившись у поворота – места, где кончались рассветные отблески и начиналась тьма, Крафт вынул из укромного местечка в складках штанов трут и, чиркнув огнивом, запалил обугленную ветошь факела. Дальше он, неся перед собой источник света, следовал по освещенному проходу, прислушиваясь и держа направление на едва различимое в тишине сонное дыхание Ривки.

Приблизившись к лестнице, склонился и заботливо поправил съехавший на пол плащ, прикрывая ноги девушки. Только теперь он смог как следует ее рассмотреть. Ривка была красива. Очень красива. Возможно, в более подходящий момент Йозеф даже увлекся бы ею, но сейчас не красота иудейки привлекла внимание лекаря. Он рассматривал книгу книг. Воткнув факел в песчаный грунт, он протянул руку и поднял лежащий рядом с Ривкой «Доминатон». Скрестив ноги по-турецки, уселся поудобнее, откинул медную застежку, с трепетом открыл первую страницу и принялся читать. Древнегреческий он знал так же хорошо, как и латынь, ибо усердно занимался этими языками в университете, поэтому с увлечением принялся за вступление.

«Еще Геродот называл Пифагора величайшим эллинским мудрецом, – так начиналось повествование. – Однако не уступали мудрецу в учености и Пифагоровы ученики – философ Ямвлих, историк Диоген, а также я, отвергнутый учителем Порфирий. Во всем мы следовали заповедям учителя, но смерть его, ужасная и несвоевременная, показывает, что не всегда мудрейший был прав. Дабы составить представление о величайшем из мужей эллинских Пифагоре Самосском и его учении, надобно начать с самого его рождения.

Родился Пифагор в семье золотых дел мастера Мнесарха. Рождение ребенка предсказала дельфийская Пифия, сообщив счастливому отцу, что новорожденный принесет столько пользы и добра людям, сколько не приносил и не принесет в будущем никто другой. На радостях Мнесарх нарек младенца Пифагором – то есть «предсказанный Пифией». Отец хотел сделать сына наследником премудростей своего ремесла, но мальчик проявлял способности к высоким наукам, и Мнесарх отправил сына странствовать.

Пифагор встречался чуть ли не со всеми известными мудрецами нашей эпохи и впитал в себя все накопленное человечеством знание. Первый учитель его, Гермодамас, преподал ученику основы музыки, живописи и посвятил в тайны Природы, а потом направил продолжать обучение в Египет. На долгом пути в страну всемогущих жрецов юноша брал уроки астрологии, нумерологии, медицины и других наук. Затем прошел краткий курс обучения у сидонских жрецов.

Самосский правитель тиран Поликрит снабдил Пифагора рекомендательным письмом к своему союзнику фараону Амассису, благодаря чему ищущего знаний юношу допустили к обучению у мемфисской жреческой касты и посвятили в таинства, запретные для чужеземцев. Здесь Пифагор провел двадцать два года, пока Египет не завоевал персидский царь Камбиз. Пифагора увели в числе пленников в Вавилон, но и здесь, будучи плененным, он продолжил учебу у халдейских магов.

По истечении двенадцати лет царь Дарий возвратил пятидесятишестилетнему Пифагору свободу, и мудрец обосновался в греческой колонии Кротон, где, собрав группу аристократов, начал проповедовать теорию об «облагораживании невежественного народа, достигнуть коего, возможно, там, где власть принадлежит касте мудрых и знающих людей, которым народ повинуется в чем-то безоговорочно, как дети родителям, а в остальном сознательно, подчиняясь нравственному авторитету».

Пифагор и мы, его ученики, образовали подобие религиозного ордена, «братства посвященных просвещенных», состоящего из касты единомышленников, обожествляющих своего учителя. Наша деятельность носила тайный характер. Новых членов принимали по особому ритуалу, допуская к обучению только после строгого испытания – пятилетнего обета молчания. Мы, члены пифагорийского кружка, имеем специальный знак – пентаграмму, по которой узнаем друг друга. Каждый новый член дает клятву сохранять в тайне все, что происходит в школе, а также не рассказывать ничего о Пифагоре, которого мы, его последователи, признаем пророком.