Хроники Порубежья - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рудис cтр.№ 73

— Как две лохушки, — печально подтвердила Вера.

— Ну, почему же лохушки? — поспешил утешить её натуральный кузнец. — Что ни делается, девушки, все к лучшему. В общем, — тут он запнулся, но, чувствуя, что сейчас не время разводить церемонии, договорил до конца, — я так понимаю, что Волох этот с вами переспал и тем самым, якобы, передал вам свою силу. С тем, значит, чтоб вы, в свою очередь, поделились ею с кем-нибудь еще, тем же способом.

— Бред, — сказал, как отрезал Митька, вперившись испепеляющим взглядом в Дашу. — Вот взяли наши овечки и прямо так легли под шарлатана. Он вам гебралайф часом не предлагал?

— Не предлагал, — выдержав его взгляд, ответила Даша. — Мы свое рассказали, а уж верить или не верить, ваше дело.

— Во, — добавила Вера. — Правильно. Думайте, мальчики. Для особо же одаренных повторяю, опоил он нас. Не ведали, что творим. И все об этом.

Иван посмотрел на поникших Саню и Митьку и улыбнулся безжалостной улыбкой.

— Думать, пока что, кроме меня тут некому. А я так думаю, что девушки правду говорят.

— Ну, правду, — уныло произнес Саня, у которого последние известия напрочь отбили аналитические способности. — Нам-то с этого какая корысть?

— Ты чего, Санек? — удивился кузнец. — Как это какая? Самая, что ни на есть прямая. Ведь получается, что барышни эту силу волшебную вам передали.

— И где же она? — тупо спросил Саня.

— А вот, — натуральный кузнец внезапно кинул в лицо юноши сосновую шишку, которую до того крутил в руках.

Саня, не глядя, поймал её.

— Вот, — удовлетворенно сказал Иван. — Реакция как у боксера. Хорошо.

— Да он всегда был шустрый, — заступился за товарища Митька.

— Помню его шустрость, — закивал головой Иван, с такой силой, что ушанка съехала ему на глаза. — Вспомни и ты. Ботаник он был натуральный. А сейчас, месяца не прошло, и смотри, какой орел стал. Мечом рубит, на коне скачет. Ходит… как снежный барс ходит. Другой человек! Гойко Митич!

— Какой еще Гойко? — уныло спросил Саня, который в этот момент представлял опоенную Веру в лапах таинственного Волоха, и на снежного барса не походил.

— Индейский герой югославского народа, — бодро ответил Иван.

— Актер такой был, — сжалился над темнотой друга сердобольный Митька. — Все индейцев играл. Однако, Иваныч, что-то не то ты говоришь.

— То, то, Митя, — уверенно ответил Иван. — Всё то. Теперь тебя взять. Ну, ты, конечно, к моменту нашего знакомства смотрелся представительней. Десантура, то-сё. Однако, признай, одно дело финкой махать, а другое дело мечом. Да, вот, полюбуйся, — тут Иван выразительно посмотрел туда, где перед невозмутимым как всегда Ясем, разбившись на группы по два-три человека, топтались древнерусские курсанты, усердно молотя друг друга палками.

— Прикинь, половина из них пришла одновременно с нами, кто и раньше. При чем, это ж местные, какое-то понятие об обращении с холодным оружием должны иметь? А им еще учиться, учиться и учиться, как завещал Ильич, еще даже, так уж получилось, до своего рождения.

— Да мне бы тоже не помешало, — честно сказал Митька, признавая в глубине души правоту натурального кузнеца. Действительно, его и самого удивляло то, как он быстро освоился с незнакомым прежде оружием. Было в этом, и в самом деле, что-то непонятное. — Ладно, пусть. Предположим, ты прав. Но, а сам ты, Иваныч? С тобой-то никто никакой мощью колдовской не делился. А ты, между тем, тоже не плохо освоился.

— Милый ты мой, — воодушевился Иван, радуясь тому, что на такой вопрос у него есть достойный ответ. — Да я с детских лет железа из рук не выпускаю. Сравнил тоже. Меч-то он всяко легче молота.

— Легче-то легче, — Вера с подозрением взглянула на благодушное лицо натурального кузнеца, который, поежившись под её взглядом, предположил. — Ну, может быть, и мне кой чего перепало. Мне ведь с местным населением приходиться контактировать.

— Это как же контактировать? — вкрадчиво спросила Даша.

Митька, хорошо представлявший какого рода контакты имеет в виду Иван, хмуро усмехнулся. Ивану его улыбка не понравилась. То есть, в своих ночных похождениях натуральный кузнец ничего предосудительного не видел, но обсуждать их с молодняком, которому он, как ни крути, был все-таки старшим товарищем, можно даже сказать наставником, не хотелось. Но желание прояснить обстановку превозмогло и Иван сказал. — Чего уж, неужели не ясно? Контактировать, то есть, на предмет любви и дружбы. Я тоже живой ведь человек, пока что.

— Ясно, — сказала Даша. — Живой, кто же спорит. И что?

Иван же, не отвечая, распушил широкой пятерней бороду и уставился на Дашу округлившимися глазами. Внезапная мысль поразила его. Вернее даже не мысль, а жизненное наблюдение, которому он до этого разговора не придавал значения.

Если еще точнее, то не то что не придавал значения, а напротив, принимал как должное, что и понятно, ведь ничто не принимает человек с такой царской небрежностью, как подарки судьбы. А чем как не подарком судьбы следовало считать Ивану внезапно обнаружившиеся у него невероятные способности по мужской части.

Собственно, им и был обязан Иван своими ночными отлучками, потому как еще не прошло испытываемое всякий раз чувство новизны, упоительное, как нежданно-негаданно возвращенная молодость. И женщины, которых немало прибилось к дружине Воробья, а были среди них и безмужние, а больше вдовые, безошибочно угадывали исходящие от Ивана токи и охотно шли к нему навстречу. Впрочем, были и такие, которые, словно угадывая что-то неправильное, опасное, отшатывались от него, но таких было не много, обычно Ивану легко удавалось договориться. Чаще всего все происходило на первом же свидании, которое нередко затягивалось до утра, а второго свидания уже не бывало. Не из-за непостоянства Ивана, из-за чего-то другого, но, чего именно, было непонятно. После ночи проведенной с ним, избранницы Ивана начинали обходить его стороной, хотя и сохраняли дружеское к нему расположение и даже иногда служили посредницами между ним и своими подругами, очевидно, не испытывая никакой ревности. Причины такого странного поведения выяснить не удавалось, женщины на эту тему говорить не желали. И только одна, в которую, кстати, Иван уже почти приготовился влюбиться, уж больно она была хороша, сказала ему, торопливо обвивая стройный стан узорчатым пояском и отряхивая травинки с измятого подола, чтоб на следующую ночь её не ждал.

— Почему ж так? — с легкой обидой спросил Иван, собирая, разбросанные вокруг места происшествия, меч, топор, щит, колчан со стрелами и прочую свою военную амуницию.

— А все уже было, — так же легко ответила женщина, словно не она каких-нибудь четверть часа назад стонала, распростершись под его тяжелым телом.

— Так уж и всё? — усомнился Иван, но ответить ему было уже некому, женщина ушла.

Конечно, свою несвоевременную прыткость на фронтах сексуальной революции, давно, еще на заре его биографии, казалось бы, отгремевшей, можно было оправдывать командировочным синдромом, то есть, отдалением от семейного очага и возникшим от этого чувства вседозволенности, а так же тем, что обстановка на театре настоящих, а не в переносном смысле, боевых действий влекла за собой небывалую простоту нравов. Но прочее не поддавалось никакому, даже такому хлипкому, разумному объяснению. Оставалось предположить, что наследство Волоха не миновало и самого Ивана. Но каким образом?