Синдром Е - читать онлайн книгу. Автор: Франк Тилье cтр.№ 19

Клод выключил экран. Люси глаз не сводила с бобины, содержавшей тысячи последовательных кадров, где запечатлелись жизнь или смерть. Так, подумала она, в глубинах чудесной сверкающей реки могут таиться мириады невидимых, но опасных паразитов…

– Это все, что можно вытащить из фильма?

– Нет. Думаю, там есть и какие-то иные сообщения. Ну, например, зачем понадобилось пятьдесят кадров в секунду? Или – зачем этот белый кружок справа вверху, который присутствует в каждом кадре? И потом… – Реставратор поджал губы, покачал головой. – И потом, этот «туман», и эти очень темные зоны кадра, и эти неизменные серые тона, и каше перед объективом… Режиссер, похоже, не забавы ради играет контрастами, светом, недомолвками, а ими тоже что-то нам говорит… Когда я смотрел короткометражку, меня, как и вас, охватила тревога, мне стало страшно. Кадров с порнографией или даже с истязанием этой женщины недостаточно, чтобы создать такое болезненно-сильное ощущение. Ну и как забыть о том, что Людовик из-за этой пленки оказался в психушке! Должно быть, я что-то там пропустил, и надо теперь более вдумчиво исследовать фильм. Всмотреться в каждый кадр, в каждую часть кадра. Но на это нужно время…

Люси никак не удавалось избавиться от преследовавшего ее видения изувеченной женщины. Огромный черный глаз – как рана на животе несчастной. А может быть, это доказательство убийства. И даже если прошло больше полувека, ей надо разобраться, чтобы совесть была чиста. Или хотя бы понять.

– Как можно найти эту женщину?

Клода, кажется, не удивил вопрос. Он постоянно имел дело с фильмами, большей частью утерянными или анонимными, и должен был привыкнуть к вопросам подобного рода.

– Думаю, ее надо искать во Франции. На ней костюм в стиле Шанель образца пятьдесят четвертого года, стало быть, куплен он был за год до съемок. Моя мать носила точно такой же…

Снимали во Франции, проявляли и печатали копию в Канаде? Или, может быть, актриса (если это действительно актриса) приезжала туда на съемки? Зачем ей это понадобилось? Как ее уговорили сниматься в короткометражке, режиссер которой точно был ненормальным? В любом случае – вот и еще одна странность.

– …великолепная грудь, грушевидные бедра, период Брижит Бардо, когда кинематографисты решились наконец показать женщину, был в самом разгаре. Лицо актрисы мне совершенно неизвестно, но я могу позвонить знакомому историку кино пятидесятых годов, а он, в свою очередь, связан со всеми архивами и синематеками страны. Среда, где делали порнографические и эротические фильмы, оставалась очень закрытой, цензура в те времена была строгой, тем не менее фильмы как-то ведь распространялись. Если эта женщина была профессиональной актрисой и снималась в других картинах тоже, мой приятель ее отыщет.

– Вы можете сделать для меня фотокопии скрытых кадров?

– Есть предложение получше! Давайте я оцифрую этот фильм целиком? Мой рассчитанный на шестнадцатимиллиметровую пленку сканер способен обработать две тысячи кадров в час. Разрешение мы получим, конечно, плохонькое, но это не страшно: качество изображения останется высоким – вы же не на киноэкране станете его смотреть, правда? Когда я закончу работу – положу копию на сервер, дам вам ссылку, и вы заберете фильм себе.

Люси горячо поблагодарила старика и сунула в корзинку с визитками свою служебную.

– Позвоните мне, когда будут новости.

Клод кивнул и сжал ее ладонь обеими руками.

– Я делаю это для Людовика. Благодаря его родителям я познакомился со своей женой, ее звали Мэрилин, как ту, другую… – Он вздохнул, во вздохе чувствовалась ностальгия. – И мне действительно хочется понять, почему из-за этого чертова фильма мальчик ослеп.

Выйдя на улицу, Люси взглянула на часы. Почти полдень. После сеанса в лаборатории реставратора к ней будто приклеилось ощущение тошноты. Невозможно было отделаться от мысли, что все эти скрытые кадры живут теперь в ней помимо ее воли. Она ощущала их в себе, ощущала, как они вибрируют где-то в организме, вот только не понять, где именно. Эпизод с разрезанным глазом очень сильно ее задел, но это она хотя бы осознавала, тогда как остальные… одна только извращенная мерзость, которую всадили ей в башку, и попробуй теперь бороться.

Кто, какие психи смотрели это бредовое творение? Зачем было вообще снимать эту короткометражку? Как и Клод Пуанье, Люси чувствовала: проклятая пленка хранит еще немало зловещих секретов.

Даже не пытаясь разогнать роящиеся в голове вопросы, Люси отправилась на площадь Республики, где ее ждала оставленная на стоянке машина. Прежде чем включить зажигание, она перечитала объявление Шпильмана-младшего на вырезке, которую дал ей Людовик: «Продается коллекция старых (30-е годы и позже), немых и звуковых, фильмов на шестнадцати- и тридцатипятимиллиметровой пленке. Представлены все жанры, есть короткометражные и полнометражные ленты. Свыше 800 бобин, из которых 500 – шпионские фильмы. Цена по договоренности…» Может быть, сын человека, собравшего эту коллекцию, что-нибудь знает? Надо бы проехаться до Льежа… Но сначала она пойдет в больницу, чтобы пообедать вместе с матерью и Жюльеттой. Хм, если это называется «пообедать»… Ладно, не стоит привередничать.

И как же она соскучилась по доченьке, как ей не хватает ее детки, ужасно не хватает.

Шарко был вне себя. Он поочередно открывал двери всех туалетов в здании Руанской территориальной службы судебной полиции, чтобы убедиться: там никого нет. Капли пота стекали по вискам, проклятое солнце жарило и сквозь стекла. Черт знает что, гнусь какая-то! Соленый пот разъедал пылавшие яростью глаза, он резко повернулся:

– Ты оставишь меня в покое, Эжени, а? Принесу я тебе, принесу твой соус-коктейль, только не сейчас! Может быть, ты и не заметила, но сейчас я работаю!

Эжени сидела на краю умывальника. На ней было голубое платьице, красные туфельки на застежке, длинные светлые волосы стягивала резинка. Она сидела – такая свеженькая, ни капли пота! – и с лукавым видом наворачивала на палец белокурую прядку.

– Ты же знаешь, Франк, мне не нравится, когда ты этим занимаешься. Я боюсь скелетов и мертвецов. Элоиза тоже боялась, ну и зачем тогда ты снова начинаешь, зачем заставляешь меня бояться? Тебе что – плохо было в кабинете? Хорошо же? А теперь я больше никуда одна не уйду, я хочу быть с тобой.

Шарко метался, кипел как чайник на огне. Он кинулся к умывальнику, сунул голову под ледяную воду. Когда он выпрямился, Эжени по-прежнему сидела на краю, толкнул ее – девчонка не пошевелилась.

– Кончай говорить об Элоизе. Отстань! Ты должна была уйти после лечения, ты должна была исчез…

– Тогда мы немедленно возвращаемся в Париж, прямо сейчас. Я хочу играть с поездами. А если ты так плохо ко мне относишься, если ты опять отправишься смотреть на скелеты, это тебе даром не пройдет. Болван Вилли больше не может являться, чтобы тебе досаждать, но я-то могу. И когда хочу.

Господи, пристала куда хуже, чем банный лист. Комиссар обхватил голову руками. Потом вышел из туалета, захлопнул за собой дверь, свернул в другой коридор и… и увидел сидящую по-турецки на линолеуме лицом к нему Эжени. Обогнул ее, сделав вид, что не заметил, скрылся в кабинете Жоржа Переса. Руанский следователь пытался управиться одновременно с двумя трубками: стационарного телефона и мобильного, перед ним на столе высилась груда бумаг. Он прикрыл трубку ладонью и спросил Шарко: