Пропаданец - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Шепельский cтр.№ 68

Оркестр на палубе заходился в экстазе, звуковые волны пронизывали корабль до самого киля.

Вандора смотрела неподвижно, резко очерченные крылья (ну-у-у, крылышки, милые такие) носа подрагивают, на шее трепещет жилка. Лицо затопил малиновый румянец, рыжухи легко краснеют (в том числе и от страсти, о, уж вы мне поверьте, и умудряются краснеть от страсти не только лицом, хм, хм, а если легонько кое по чему шлепнуть, то…). Матрос-пленник, напротив, слегка сбледнул, если можно так сказать. Понимает, что его ожидает отнюдь не проработка по партийной линии с занесением в личное дело. Как там в «Афоне»: у меня строгого с предупреждением нет. Угу, нет и уже не будет. Зачем строгое с предупреждением на дне моря?

Я начал дышать учащенно, вдобавок у меня зачесалось сразу в трех местах, пот заливал глаза, проклятые тесные башмаки превратились в пыточные орудия.

Матрос с ножом изрек, глядя на пленников.

– Резник Корнер передает тебе привет, Лаукрин Найл, тайный сыщик Тендала, известный тут на «Благодати…» как «матрос Таренк». Привет передает тебе Организация и Меркхар, привет передают тебе иерархи Первого Круга Меркхара и лично Джоссер. Нечего совать нос в наши дела. Да будешь благ ты с Урешем на небесах!

Я уже неоднократно говорил и повторю: в этом мире народ зачастую выражается велеречиво, пафосно и утомительно высокопарно. В мире Земли все то же самое уместили бы в одну фразу: «Сдохни, падла», и все.

Лаукрин Найл расширил глаза и задергался в последние мгновения своей жизни. Какая-то часть моего рассудка, не занятая паническим анализом ситуации и нарастающим страхом, отметила: ага, у Тендала есть аналог тайной полиции, КГБ, ФСБ и все такое прочее, а Лаукрин Найл был, вероятно, чем-то вроде агента под прикрытием на этом судне.

А каким боком тут замешана Вандора?

Матрос сделал шаг вперед, резко ударил Найла ножом в сердце, вогнал до рукояти с хрустом и отступил, оставив нож в груди – чтобы не замарать пол кровью.

Тайный сыщик Тендала трепыхался в агонии, но скотник крепко держал его за плечи.

Вандора задышала с хрипами, попыталась вырваться, понимая, какая судьба ее ожидает, но крупные ручищи скотника просто вдавили ее в палубу.

Оркестр все играл…

Мое сердце забилось с невозможной скоростью. Дышать стало тяжко. В голове зашумела Ниагара. Ноги, конечно, тут же стали ватными, мне вообще показалось, что я стою на копне сена и ме-е-едленно в нее погружаюсь. Давненько я так не пугался. Даже когда пираты напали на «Выстрел», я не ощущал такого отупляющего страха, и, черт, я не мог понять, за кого переживаю сильнее – за себя, несчастного, которому могут открутить башку, или за принцессу. А ведь ее ожидало, если не ошибаюсь, еще и безумное унижение, коему мужчины с природой скотов подвергают женщин перед тем, как предать их смерти. Даже я, ублюдок из ублюдков, ни разу, ни единого разу не опускался до такого.

Матрос глянул в мою сторону и сказал:

– Банни, дверь заперта? Придурок Сундаго не должен видеть…

Банни опустил на палубу труп и в два шага оказался у моей двери. Я вжался в стену, не смея дышать. Дверь тряхнуло.

– Все б тебе перепроверять, Чандо, – заметил Банни ворчливо, прямо над моим плечом. – Третий раз одно и то же… Обидно, слушай, как сявку гоняешь. Я ведь при тебе дверку запирал. Или ты думаешь, я дурачок, которому ключ повернуть – непосильная задача?

– Выбрось тело, – сказал Чандо. – И не вякай. Быстрей!.. Болван! Камень забыл! Камень ему на шею!

Я различил всплеск далеко внизу. Труп Найла выкинули в море. Хитро. Вся команда на палубе выкатила глаза на принца, оркестр надрывается, никто ничего не услышит. А камень утянет тушку на дно морское.

Черт, я не знаю, что делать! Если принц взаправду кинул обидку и сейчас пошлет за мной – это спасет Вандору. А если он решил отложить расправу или вовсе… забил, скажем так, кое-что кое-куда, чтобы не тратить энергию на мелочи?

Скорее всего – верно второе. И я теперь – один на один с бандитами Организации, то есть, представителями Меркхара, из оружия – вот эти кретинские вилы, заляпанные навозом.

Немного справившись с сердцебиением, я вновь приник к щели.

Люблю, когда босая женщина стоит передо мной на коленях, но меня неимоверно бесит, когда та же, знакомая мне женщина стоит на коленях перед другим мужчиной, да еще по принуждению. Этакий атавизм: я хочу прикончить этого мужчину. Или трех… Или тысячу – мне плевать, сколько их, в такие моменты мой разум охватывает странное чувство, и страх за свою нелепую трусливую жизнь ускользает…

Боги, да что со мной? Кто мне эта Вандора?

Принцессу вздернули на ноги.

Чандо достал откуда-то матросский тесак и с тупой улыбочкой медленно спорол с принцессы матросскую блузу. Хмыкнул, глядя, как подрагивают маленькие груди с крупными выпуклыми ареолами молочно-розовых сосков. Сграбастал одну и сжал, грубо, так, что сосок проступил между пальцами.

Вандора дышала рывками, кусала намокшую обвязку тряпичного кляпа. В отличие от многих женщин, у которых тайные фантазии об изнасиловании являются чем-то вроде фетиша, у принцессы слишком сильно было развито чувство свободы – изнасилование для нее было хуже смерти (и не спрашивайте, как я это узнал).

– Поверни ее, – велел Чандо, и скотник исполнил приказ. Чандо обрезал путы принцессы и велел скотнику взять ее за запястья, развернуть и поднять руки, что и было проделано. Подмышки у принцессы были голые и беззащитные.

Ублюдок вогнал тесак в палубу и содрал с Вандоры матросские брючки и все, что под ними располагалось; Вандора пыталась брыкаться, но Чандо дважды врезал ей под дых, и она обмякла. Должен сказать, что фалгонарский обычай предусматривает для женщин избавление от волос в определенных местах, так что я увидел… то, что уже видел не одну сотню раз (а именно столько мы с Вандорой успели за две недели), то, что накрывал ладонью… и не только ладонью, нежное, розовое и беззащитное, похожее на диковинный цветок.

Скотник, стоящий сзади, сграбастал принцессу за волосы, сорвал обвязку и отогнул голову Вандоры. Рыжие локоны упали ей на глаза, маленькие груди подпрыгнули.

Наверху играл оркестр – громко, слаженно, бравурно. Я смотрел в щель, сжимал черен вил и потел за двадцатерых.

– У нас еще десять минут, пока оркестрик пиликает, – сказал, хмыкнув, Чандо. И тут же перешел на речь, показавшую, что говорить он умеет не только как криминальное быдло: – Пока минует весь церемониал встречи, оркестр не умолкнет, ты же ведаешь об этом, принцесса? Вот молви: во имя всех святых, зачем ты влезла в эту игру вместе с Найлом? Чего ж тебе не хватало в твоей сладкой жизни? Мужчины, деньги, путешествия, балы… Ничего не забыл? Чего ж тебе не хватало? Острых, как этот нож, чувств? Ну, сейчас ты их получишь. – И сразу: – Ты, принцева сучка, можешь скулить. Скули, не услышат.

Он снова сграбастал ее грудь и сжал сильно; от лица Вандоры отхлынула кровь. Затем шлепком ладони рассек ей губу. Ударил по щекам наотмашь еще дважды.