Курьезы холодной войны. Записки дипломата - читать онлайн книгу. Автор: Тимур Дмитричев cтр.№ 77

Мой хозяин в свою очередь немало расспрашивал и меня о моей работе в МИДе, о странах, где я побывал, о жизни за границей. Среди прочего он поинтересовался, доводилось ли мне бывать на сельскохозяйственных фермах за рубежом. Услышав, что я коротко работал на молочной ферме в Мичигане, он попросил поделиться моими впечатлениями по этому поводу. Я ещё только успел рассказать совсем немного, когда мы приехали в райцентр и остановились у небольшого двухэтажного здания из белого кирпича. Это и был райком, в котором нам с референтом после размещения в гостиничных помещениях предстояло сначала пообедать вместе с Вольфгангом в столовой, а потом идти в актовый зал на лекцию.

За обедом, который меня удивил выбором меню, вкусным приготовлением (среди прочего была и жареная зайчатина), а также наличием свежих и солёных овощей (по словам секретаря райкома, всё было «своим»), хозяин спросил, согласился бы я выступить у них не по международной проблематике, как было намечено и объявлено, а с рассказом о той американской ферме, на которой мне довелось немного поработать. По мнению Вольфганга Брандта, для них, работников сельского хозяйства, было бы намного интереснее и ближе узнать о том, что представляет собой американская ферма, и, может быть, даже что-то почерпнуть практически полезного из такого рассказа для себя. Я с готовностью согласился на его предложение.

Вскоре после обеда мы пошли в актовый зал, где собрались не только представители районного актива, который проходил здесь в те дни, но и рядовые работники совхоза разных профессий. Я был удивлён большими размерами зала и массовым стечением слушателей. Свободных мест совершенно не было, некоторым запоздавшим пришлось стоять вдоль стен. Люди были одеты празднично. На женщинах были нарядные платья и костюмы, а немало мужчин сидели в галстуках. Открывая нашу встречу, секретарь райкома сначала представил меня аудитории, сказав несколько слов о моей карьере и работе, а затем объявил, что по его предложению, и если не будет возражений, вместо лекции о международных вопросах я выступлю с рассказом о том, как я работал на молочной американской ферме в штате Мичиган и о том, что она собой представляет. Зал встретил предложение своего руководителя взрывом аплодисментов, и я, отвечая на жест приглашения председателя, вышел из-за стола президиума на край сцены, так как трибуны там не было.

В течение примерно 30 минут, оговоренных на выступление, я свободно ходил и останавливался перед этой удивительно внимательной и чуткой аудиторией, рассказывая им без всяких пропагандистских оговорок, совершенно правдиво, о той богатой молочной ферме, на которой я работал. Я описывал перед ними по возможности всю известную мне картину устройства, организации, оборудования и работы фермы, а также очень большого труда и высокообеспеченной жизни её хозяев, то есть приблизительно то же, но более подробно, о чём я рассказал в этой связи выше.

Когда, взглянув в очерёдной раз на часы, я увидел, что мне нужно готовиться к завершению выступления, секретарь райкома, разгадав мои намерения, извинившись, прервал меня и спросил у аудитории, желает ли она, чтобы я продолжил свой рассказ или вскоре перешёл к вопросам и ответам. Зал прореагировал бурными аплодисментами и криками «продолжать», что я и сделал ещё в течение 15 минут, после чего я, считая своё выступление законченным, предложил слушателям задавать мне вопросы. Снова раздались под аплодисменты выкрики «расскажите ещё», и с согласия председателя я продолжил рассказ ещё минут 10. Когда я остановился и предложил задавать вопросы, аудитория громко и дружно захлопала в знак благодарности за выступление. Секретарь райкома вышел ко мне на авансцену и пожал под продолжающиеся аплодисменты мою руку со словами признательности.

Теперь уже он, как ведущий, обратился к собранию с предложением задавать вопросы или высказать своё мнение относительно того, что слушатели думают о том, как живёт и работает американский фермер. Аудитория, которая с таким большим вниманием и интересом слушала, видимо, увлёкший её откровенный и правдивый рассказ о жизни и работе её американских коллег, вдруг замерла в полном молчании. Можно было видеть, что некоторые люди перешёптываются, обсуждают что-то между собой, но основная масса сидела и как-то озадаченно смотрела на сцену. По-видимому, слушатели переваривали то, что им было рассказано об Америке, как нечто новое, или по-новому, без привычной тупой пропаганды. Услышав неожиданную правду о главном оппоненте страны, если не сказать нечто большее, они не знали, как в ней сориентироваться и как на неё реагировать.

Вдруг, прервав загадочное молчание зала, с центрального сиденья в самом первом ряду поднялся молодой мужчина лет сорока пяти. Увидев его, Вольфганг сказал перед залом для меня, показывая на вставшего, что Николай Орехов — один из их лучших трактористов-комбайнёров, заочно учится в сельскохозяйственном институте и пользуется авторитетом и уважением товарищей. Услышав столь лестное представление со стороны руководителя райкома, Николай Орехов поправил свой галстук, одёрнул пиджак костюма и, почему-то вытянувшись, как при военном рапорте, с руками по швам, начал говорить. Сначала он поблагодарил меня за выступление, отметив, что оно всем очень понравилось, а потом довольно бойко, со ссылкой на ряд фактов моего рассказа, сказал: «Видно, там фермеры имеют деньги, разные личные тракторы и машины. Но что же они так без выходных вкалывают годами, отпуск берут редко, детей своих с малых лет работать заставляют, а взрослым детям зарплату платят. Что это за жизнь у них такая, хоть и денег много? Зачем всё деньги, деньги да деньги? А жить-то когда? Н-е-е-т, нам такая жизнь не нужна! Мы тоже работаем, но и отдыхаем, и в отпуск на море ездим. Да и денег у нас тоже хватает, вот только товаров бы побольше было. Пусть они себе так и живут, если нравится. Спасибо, что хоть правду про них рассказали. Мы теперь больше понимаем, что у нас лучше. И так всё ясно без вопросов».

Когда он закончил, зал разразился неудержимым звонким смехом, топтанием ногами об пол и громкими аплодисментами в знак полного одобрения высказывания своего товарища. Из зашумевших рядов раздавались возгласы в поддержку Николая Орехова, который, по всей вероятности, очень ёмко и доходчиво выразил мнение присутствующих. Мы с секретарём райкома присоединились к общему смеху. Вольфганг на всякий случай ещё раз поинтересовался возможными вопросами, но поскольку таковых не оказалось, он вновь поблагодарил меня от имени всех собравшихся под их аплодисменты и объявил нашу встречу закрытой.

В оставшуюся часть дня мы вместе с Вольфгангом поехали в крупный колхоз километров за 20 от райцентра. Там я выступал с лекцией по международным проблемам перед очень активной аудиторией, которая меня настолько долго задерживала своими вопросами, что мой хозяин был вынужден остановить встречу, так как нам нужно было возвращаться на ужин в райцентр, а оттуда затем выезжать на станцию, чтобы успеть на ночной поезд в Ново-Горек. Несмотря на то что этот поезд приходил около часа ночи, секретарь райкома поехал меня провожать. Расстались мы с ним как друзья, он приглашал приезжать к нему на отдых в любое время, а я оставил ему свои координаты на случай, если он приедет в Москву. Уже в поезде референт Серёжа показал мне большой пакет, переданный ему Вольфгангом для нас, в котором оказался запас еды, приготовленной в райкомовской кухне.