Роканнон - читать онлайн книгу. Автор: Урсула Ле Гуин cтр.№ 20

— Нет, — сказал Оииэ. — Мы пригласили вас как физика Шевека. Разумеется, с одобрения нашего правительства и Совета Правительства Планеты. Но здесь вы — частный гость Университета Иеу-Эун.

— Хорошо.

— Но мы не были уверены, одобряет или не одобряет ваш приезд… — он замялся.

Шевек усмехнулся:

— Мое правительство?

— Мы знаем, что номинально на Анарресе нет правительства. Однако, очевидно, администрация есть. И мы поняли так, что группа, которая вас послала, ваш Синдикат, представляет собой нечто вроде фракции; возможно, революционной фракции.

— На Анарресе все — революционеры, Оииэ… Административно-управленческая сеть называется КПР — Управление Координации Производства и Распределения. Это — координирующая система, охватывающая все синдикаты, федератов и отдельных лиц, выполняющих продукционную работу. Они не управляют личностями; они управляют производством. Они не имеют власти ни поддерживать меня, ни запрещать мне. Они могут только сообщать нам общественное мнение о нас — какое место мы занимаем в социальном сознании. Вы спрашивали об этом? Так вот, моих друзей и меня в основном не одобряют. Большинство людей на Анарресе не хочет узнавать об Уррасе, они боятся его и не желают иметь ничего общего с собственниками. Я сожалею, если я груб! Здесь ведь с некоторыми людьми то же самое, правда? Презрение, страх, племенная психология. Ну и вот, я прибыл, чтобы начать это все изменять.

— Исключительно по собственной инициативе, — сказал Оииэ.

— Это единственная инициатива, которую я признаю, — с улыбкой, но совершенно серьезно ответил Шевек.

Следующие несколько дней он провел в разговорах с навещавшими его учеными, в чтении книг, которые принес ему Паэ, а иногда он просто стоял у сводчатых окон, задумчиво смотрел, как в огромную долину приходит лето, и слушал короткие, мелодичные беседы там, снаружи, в воздухе: птицы; он знал теперь, как называются эти певцы, и как они выглядят — он видел картинки в книгах; до сих пор всякий раз, слыша эту песню или увидев промелькнувшее крыло в листве, он замирал в детском восхищении.

Он ожидал, что здесь, на Уррасе он будет чувствовать себя таким чужим, таким затерянным, одиноким и растерявшимся, — но ничего подобного он не чувствовал. Конечно, вещам, которых он не понимал, не было числа; он только сейчас начал смутно понимать, сколько их: все это невероятно сложное общество со всеми его государствами, классами, кастами, обычаями, с его великолепной, ужасающей и бесконечной историей. И каждый отдельный человек, с которым он сталкивался, был загадкой, был полон неожиданностей. Но они не были теми грубыми, холодными эгоистами, какими он представлял себе раньше; они были так же сложны и разнообразны, как их культура, как их ландшафт; и умны; и добры. Они обращались с ним, как с братом, они делали все, что могли, чтобы он чувствовал себя не потерянным, не чужим, а так, словно он — дома. И он действительно чувствовал себя, как дома. Он ничего не мог с этим поделать. Весь этот мир, этот ласковый воздух, то, как падает на холмы солнечный свет, даже ощущение более сильного земного притяжения, доказывали ему, что это и есть его дом, планета его народа; и что вся красота этого мира принадлежит ему по праву рождения.

Тишина, мертвая тишина Анарреса: он думал о ней по ночам. Там не поют птицы. Там нет ничьих голосов, кроме человеческих. Тишина и бесплодные земли.

На третий день Атро принес ему пачку газет. Паэ, который бывал у Шевека чаще и дольше других, ничего не сказал Атро, но, когда старик ушел, он обратился к Шевеку:

— Все эти газеты — ужасная чепуха, сударь. Они забавны, но не верьте ничему, что в них написано.

Шевек взял газету, лежавшую сверху. Она была скверно напечатана на шершавой бумаге — первое грубо сделанное произведение рук человеческих, которое попалось ему на Уррасе. Собственно говоря, она выглядела, как бюллютени КПР и региональные отчеты, выполнявшие на Анарресе роль газет, но стиль ее отличался от стиля тех, захватанных, практичных, строго придерживавшихся фактов изданий. Она была полна восклицательных знаков и иллюстраций. Была там фотография: Шевек стоит перед планетолетом, а Паэ держит его под руку и хмурится. Над фотографией очень крупным шрифтом было напечатано: ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК С ЛУНЫ! Шевек, очень заинтересованный, стал читать дальше.

Его первый шаг на земле! Первый за 170 лет гость Урраса из Анарресского Поселения, д-р Шевек, был сфотографирован вчера, в момент его прибытия на грузовой ракете, совершающей регулярные лунные рейсы и приземлившейся в космопорте Пейер. Знаменитый ученый, лауреат премии Сео Оэн, которая была присуждена ему за научные заслуги перед всеми народами, принял должность профессора в Университете Иеу Эун — такой чести инопланетяне никогда прежде не удостаивались. На вопрос, что он чувствует, впервые видя Уррас, высокий, величественного вида физик ответил: «Быть приглашенным на вашу прекрасную планету — большая честь. Я надеюсь, что теперь начинается новая эра все-тау-китянской дружбы, когда Планеты-Близнецы будут двигаться вперед вместе, по-братски».

— Но я же вообще ничего не говорил! — запротестовал Шевек, обращаясь к Паэ.

— Конечно, нет; мы эту компанию к вам не подпустили. Но птичью прессу этим не смутить! Они все равно припишут вам те слова, которые им хочется от вас услышать, а что вы сказали и сказали ли вообще что-нибудь — им не важно.

Шевек прикусил губу.

— Ну, — сказал он наконец, — если бы я что-нибудь сказал, это было бы что-то в этом роде… Но что такое «все-тау-китянский»?

— Тау-китянами нас называют террийцы. Кажется, по их названию нашего солнца. В последнее время популярная пресса подхватила это слово, оно стало в некотором роде модным.

— Значит, «все-тау-китянский» означает Анаррес и Уррас вместе?

— Наверно, — ответил Паэ с подчеркнутым безразличием.

Шевек продолжал читать газеты. Он прочел, что он — мужчина гигантского роста; что он не брит и с «гривой» (что это такое, он не знал) седеющих волос; что ему 37 лет, 43 года, 56 лет; что он написал великий труд по физике под названием (орфография зависела от газеты) «Принцыпы одновременности» или «Принципы одной временности»; что он — посланец доброй воли от Одонианского Правительства; что он вегетарианец; и что, как и все анаррести, он не пьет. Тут он не выдержал и так расхохотался, что у него закололо в боку.

— Вот черт, ну и воображение у них! Что же, они думают, что мы поглощаем водяные пары, как скальный мох?

— Они имеют в виду, что вы не употребляете спиртные напитки, — сказал Паэ, тоже смеясь. — По-моему, единственное, что об одонианах знают все без исключения, — это то что вы не пьете алкоголь. А кстати, это правда?

— Некоторые гонят из перебродивших корней холума алкоголь для питья, они говорят, что это высвобождает подсознание, как тренировка биотоков мозга. Большинство людей предпочитает последнее, это очень легко и не ведет к болезни. А здесь это часто встречается?

— Пьют многие. А насчет болезни я не знаю. Как она называется?