Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - читать онлайн книгу. Автор: Андерс Рюдель cтр.№ 85

Еще чаще эти преступления замалчивались, и в данном случае умолчание, безразличие, беспамятство, молчаливое невмешательство сами по себе становятся преступлением. Отнятые у законных владельцев работы постепенно растекались по музеям и галереям, выставлялись на аукционах, переходили из рук в руки, и никто не задавался вопросом: а кому, собственно, должна принадлежать эта картина? Похитителю достаточно было просто не прилагать усилий, чтобы найти истинных владельцев. Притом что в принципе искусствоведы и аукционисты испытывают повышенный интерес к провенансу, нацистский период, казалось, полностью выпал из коллективной памяти. Сама ситуация, в которой никто не задавал вопросов и никто не хотел ни о чем знать, была преступной.

Германия далеко не одна несет бремя ответственности за преступления Второй мировой войны. Многие европейские ведомства, музеи и культурные учреждения страдают такими же провалами в памяти. Не далее как в марте 2013 года Лувр расстался с семью картинами, украденными у французских коллекционеров еврейского происхождения для Музея фюрера. Когда через какое-то время после войны Франция сочла реституцию завершенной, в государственной собственности осталось более 2000 работ. Их распределили по государственным музеям — точно так же как в Германии.

Сегодня, чтобы разобраться в процессе реституции и в законности прав нынешних владельцев произведения, необходимо учитывать эту «двойную экспроприацию».

За пятнадцать лет, прошедших после Вашингтонской конференции, в Нидерландах, Германии, Великобритании и Австрии был создан более или менее отлаженный механизм урегулирования реституционных дел. Шумиха вокруг дела Блох-Бауэра и картин Густава Климта привлекла внимание общественности и музейного сообщества к этой проблеме. Однако названные страны — исключение. Перед Пражской конференцией в 2009 году Claims Conference и Всемирная еврейская реституционная организация составили отчет о достижениях, которых те или иные страны добились за годы, прошедшие после Вашингтона. Выяснилось, что 23 страны не приняли вообще никаких мер и не добились никаких результатов: в их числе Польша, Венгрия и Швеция. Американская писательница Линн Николас считает, что от конструктивного подхода, который поначалу был характерен для дискуссии о реституции, сегодня не осталось и следа:

В Праге была также и Анна Веббер из Комиссии по вопросам разграбленного искусства в Европе. Она тоже разочарована:

Страны Восточной Европы и Россия имели другой исторический опыт, и поэтому здесь вопрос о реституции так и остается нерешенным. Но это может им дорого обойтись. Как писал один дальновидный немецкий прокурор в деле о картине «Берлинская уличная сценка», «искусство не исчезает, искусство — это постоянное напоминание. История каждого произведения — это еще и урок нам. То, что картины семейства Херцог остаются в музее Будапешта, — это красноречивый рассказ о стране, которая так и не смогла разобраться со своей историей».

Естественно, молчат и те, кто считает себя полностью невиновными. Изображая жертву, руководство шведского Музея современного искусства продемонстрировало пугающую историческую наивность. Судя по всему, эта история сейчас повторяется в Норвегии, где наследники коллекционера Поля Розенберга требуют вернуть им картину Матисса, которая выставляется в Центре искусств Хени-Унстад, основанном фигуристкой Соней Хени и ее мужем, судовладельцем Нильсом Унстадом.

Хотя разграбление парижской галереи Поля Розенберга относится к числу дел, которые задокументированы наиболее тщательно, норвежский музей настаивает, что выступил как «добросовестный приобретатель». Согласно законодательству Норвегии, право собственности такого приобретателя становится неоспоримым через десять лет после совершения сделки. The New York Times писала, что наследникам предложили разместить рядом с картиной табличку с информацией о том, что произведение некогда входило в коллекцию Розенберга. Наследники отказались. Что касается восстановления расхищенной коллекции, эту семью можно считать одной из самых успешных: к настоящему моменту наследникам Поля Розенберга удалось вернуть себе триста сорок из четырехсот произведений, — и все это благодаря тому, что документы о конфискации сохранились в архивах Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, найденных в замке Нойшванштайн.

Но дело еще и в том, что наследники превратили это дело в личный крестовый поход и к тому же семья располагает средствами, чтобы нанимать специалистов для поиска утраченных произведений. С середины XX века они неутомимо разыскивают, идентифицируют и отвоевывают свои картины. Но их успех — скорее исключение.

По данным Проекта по реституции произведений искусства, утраченных в годы Холокоста, всего лишь около двух процентов семей находит и возвращает утраченные работы. Чарльз Голдштейн из Комиссии по виндикации произведений искусства говорит:

Подсчитать, сколько произведений было «ариизировано» или просто похищено во время войны, трудно. В том числе потому, что в разграблении были замешаны слишком многие — от функционеров нацистской партии, арт-дилеров и предпринимателей до соседей, местных политиков, музеев… Исследование экономиста Сидни Заблудоффа показывает, что общая стоимость имущества европейских евреев до Холокоста составляла 10–15 миллиардов долларов (115–175 млрд в пересчете на цены 2005 года). Несколько лет назад в Израиле вышло другое исследование, авторы которого вычислили, что европейским евреям был нанесен экономический урон в размере от 240 до 330 миллиардов (в этих расчетах был учтен и такой фактор, как истинная стоимость рабского труда).

Конечно, это очень приблизительные цифры. Не только потому, что невозможно оценить в деньгах человеческие страдания, но и потому, что нацисты нанесли огромный экономический ущерб всей Европе, разорив еврейские предприятия. Кроме того, политика ограбления и экономической эксплуатации затронула не только евреев, но и цыган, поляков, русских, а также население большинства оккупированных стран. Франции за «издержки, понесенные в ходе оккупации» пришлось выплатить Германии более 30 миллиардов рейхсмарок.