Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - читать онлайн книгу. Автор: Андерс Рюдель cтр.№ 46

«Лаудер, аукционный дом Christie’s и еврейская община Австрии убедили правительство страны в том, что необходимо продать эти произведения с аукциона и перечислить вырученные деньги жертвам Холокоста», — рассказывает Голдштейн, усаживаясь в кресло в конференц-зале. У него за спиной простирается Манхэттен, между небоскребами видны Ист-Ривер и Бруклин. Я сажусь напротив, расстояние между нами по-американски огромное.

«После этого процесса Лаудер понял, что правительства разных стран не в состоянии самостоятельно решить эти вопросы и нуждаются в сторонней помощи. Поэтому он основал Комиссию по виндикации. Мы не помогаем отдельным физическим лицам вернуть свою собственность, наша задача — убедить правительства выполнять свои обязательства. Если же они этого не делают, мы направляем дело в суд и пытаемся заставить их это делать».

Другими словами, Комиссия по виндикации — своего рода лоббистская организация, которая борется за возвращение владельцам предметов искусства, украденных нацистами.

Комиссия взаимодействует со Всемирным еврейским конгрессом и работает только с пострадавшими еврейского происхождения, а также с еврейскими общинами. По словам Голдштейна, основные методы их организации — это переговоры и сотрудничество, в ходе которых правительствам оказывается помощь, например, в создании рабочей комиссии. Комиссия по виндикации также может участвовать в судебном разбирательстве по какому-то конкретному делу ради создания прецедента.

«Участвуя в конкретном судебном разбирательстве, мы пытаемся создать прецедент, который облегчит подготовку и ведение подобных дел. Хотя на самом деле суд — это крайняя мера. В основном мы все же стараемся добиваться своего путем взаимодействия и переговоров».

Я спрашиваю Голдштейна, чем же так уникальна именно эта проблема. Он внимательно смотрит на меня. «Хищения произведений искусства во время Второй мировой войны не имеют ничего общего с обычными кражами. Это не то же самое, что кража картины из музея. Почему? Да потому что эти хищения имели целью уничтожить целую культуру. Цель этнических чисток — не просто убийство людей, но еще и уничтожение их культуры. Нацисты хотели уничтожить еврейскую культуру, славянскую культуру, польскую культуру. А это преступление против человечности. С юридической точки зрения это совершенно иное преступление, нежели обычная кража», — говорит Голдштейн. Он объясняет саму суть процесса реституции. Можно ли рассматривать хищения нацистов во время Второй мировой войны просто как заурядное преступление, или же это преступление исторически уникально, и обычные юридические нормы и сроки давности в этом случае неприменимы? Это вопрос, который постоянно поднимается на всех судебных процессах, которых после Вашингтонской конференции 1998 года состоялось уже больше сотни.

Хищения культурных ценностей сопровождают большинство войн и часто ведут к затяжным и запутанным юридическим конфликтам. Музеи Европы и США были бы куда беднее, если бы не экспонаты, за многие века отнятые силой, украденные или провезенные контрабандой с Ближнего Востока, из Азии, Латинской Америки и Африки. В наши дни все больше стран требуют возвращения своих культурных ценностей — среди них Египет, Турция, Камбоджа, Италия и Греция, требующая вернуть мраморное убранство Парфенона, которое с XIX века выставлено на обозрение в Британском музее в Лондоне.

Многое из того, что сегодня считается шведским национальным достоянием, было награблено шведскими войсками на континенте во время Тридцатилетней войны. Только в 1974 году Улоф Пальме вернул Польше «Стокгольмский свиток» — бумажную полосу длиной более 15 метров, на которой гуашью и акварелью запечатлены исторические события начала XVII века. Пятнадцатиметровый фриз был украден во время осады Варшавы шведами в середине того же столетия. Тем не менее решение Пальме возмутило многих шведских ученых.

Как правило, большинство стран и культурных учреждений жестко отклоняют требования о реституции. Вряд ли мы когда-нибудь станем свидетелями громкого процесса по отчуждению собственности какого-либо крупного западного музея, за исключением особых случаев, когда речь идет о произведениях исключительной ценности. Часто «преступление» само по себе уже стало частью истории, как в случае с грабежами времен Тридцатилетней войны.

Хищения произведений искусства в годы Второй мировой войны выделяются из общего ряда не только масштабом и систематичностью, но и, как указал Голдштейн, своей связью с Холокостом. Вашингтонская конференция должна была подтолкнуть многие страны и учреждения к тому, чтобы открыть архивы и изучить свои собственные коллекции.

Многие крупные американские музеи начали исследовать провенанс своих работ. В начале 2000 года нью-йоркский музей Метрополитен представил список из двухсот девяноста трех картин, судьба которых с 1933 по 1945 год оставалась неясной. Это стало своего рода поворотным пунктом. Примеру «Мета» последовали многие: Музей изящных искусств в Бостоне опубликовал подобный список из двухсот картин, а Институт искусства в Чикаго — из пятисот сорока восьми. Находки других музеев были поскромнее. Нью-Йоркский МоМА обнаружил у себя всего пятнадцать краденых полотен, а Национальная художественная галерея в Вашингтоне — лишь одно-единственное произведение, принадлежащее кисти фламандского художника Франца Снейдерса. Но хотя никаких доказательств пока не имелось, на самом деле в американских музеях вполне могли храниться тысячи произведений, украденных нацистами, и скоро выяснилось, что в некоторых случаях дело именно так и обстояло. Масштаб явления указывал, в частности, на то, что, приобретая картины, музеи мало интересовались их возможным темным прошлым во время Второй мировой войны.

В Европе Вашингтонская конференция тоже вызвала некоторое оживление. Здесь в центр внимания попало в первую очередь искусство с особым провенансом — произведения из Мюнхенского центрального пункта сбора и других пунктов сбора в Германии. После войны западные союзники переложили всю ответственность за реституцию на те страны, из которых были украдены произведения. Но многие европейские правительства не имели возможности или просто не хотели заниматься такой работой. Европу предстояло поднять из руин, и реституция произведений искусства в этих условиях не казалась приоритетной задачей.

Десятки тысяч работ так никогда и не вернулись к своим владельцам или их наследникам. В большинстве случаев ведомства, ответственные за расследование, исходили из того, что владельцев нет в живых, а наследники отсутствуют. Многие из этих «бесхозных» произведений вскоре оказались в национальных собраниях.

В социалистических странах Восточной Европы эту проблему решили еще проще: вся вообще частная собственность была национализирована.

Во Франции министерство культуры опубликовало список из двух тысяч произведений, которые Объединение национальных музеев после войны сочло «бесхозными», после чего все эти работы оказались в Лувре, музее Орсэ и Национальном музее современного искусства. До сих пор владельцам вернули лишь около полусотни из них. Кроме того, в 2000 году во Франции была создана специальная историческая комиссия под руководством Жана Маттеоли — ветерана Сопротивления и узника концлагеря Берген-Бельзен.