Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - читать онлайн книгу. Автор: Лидл Симс, Джордж Грайдер cтр.№ 53

– Да, сэр, но мы можем сесть на мель.

– Не важно, нам нельзя поворачивать к этому чертову эсминцу. Он теперь уже снял чехлы с нового орудия. Разве мы не могли бы совсем немного подать вправо?

– Нет, командир. Здесь слишком мелко. Нам нужно идти влево.

Пока мы шли вдоль чужого берега, все вокруг приобрело сверхъестественный вид, больше похожий на сон, чем на реальность. Создавалось впечатление, что эсминец как будто привязан к нам – не приближается, не опережает и не отстает, скользит по красной воде в каком-то недоступном пониманию феерическом движении. У меня не было сомнения в том, что он нас видел, и каждое мгновение я ожидал, что он повернет к нам или даст по нас бортовой залп.

Я отправил сигнальщиков вниз и стоял с рукой на сигнале экстренного погружения, готовый погружаться даже на этом мелководье, если он повернет к нам.

Но странные события продолжались, и наш молчаливый компаньон даже не двинулся, чтобы приблизиться. Мы целых две мили шли курсом на юг со скоростью около восемнадцати узлов, в то время как Фил все время просил разрешения повернуть налево, а я настаивал на том, что нам повезет, если нам не придется поворачивать направо.

Затем эсминец повернул и ушел прочь. Он взял лево руля, развернулся и вернулся к горящему конвою.

Я так и не смог объяснить его действия. Возможно, его возвращение было ответом на просьбу о помощи четвертого танкера, но почему он раньше не повернул к нам, почему так и не открыл огонь, я не понял. Может быть, он совсем нас не видел, хотя это кажется почти невероятным. Может быть, капитан думал, что вблизи конвоя была еще одна подлодка, и повернул, чтобы ее отыскать.

Какова бы ни была причина, но он повернул прочь, и наше чувство облегчения было неописуемым. Наконец мы могли убраться от несущих угрозу берегов.

– Ладно, Фил. Он повернул влево. Дам тебе повернуть на пять градусов.

А затем, пока эсминец удалялся все больше и больше, а мы уверовали, что он и в самом деле ушел навсегда, взяли курс в открытое море, туда, где под нами была желанная глубина. Моряки по нескольку человек поднимались наверх, чтобы полюбоваться на зрелище позади нас. Даже на расстоянии в четыре мили это было незабываемое зрелище – адский огонь на романтическом тропическом берегу.

Было почти сладостным удовольствием чувствовать все больше саженей глубины под собой. Мы достаточно долго оставались на поверхности, для того чтобы немного зарядить аккумуляторные батареи, а когда стало совсем светло и после того, как я направил адмиралу донесение о том, что, надеюсь, показал себя с лучшей стороны во время ночного приключения, велел Снэпу погрузить лодку до двухсот футов и взять курс на Перт. На «Флэшер» бодрствовали не более четырех-пяти человек. Мы собрались в кают-компании и некоторое время вспоминали ночную атаку, прежде чем лечь спать.

Я встал не ранее четырех часов второй половины дня 22 декабря. Поздно вечером мы получили послание от адмирала Кристи: «Великолепно. Рождественский подарок. Грайдер, поздравляю вас всех. Возвращайтесь домой. Рубин может гордиться своим старым кораблем».

Мы не узнаем об этом до тех пор, пока не будут получены все данные после войны, но «Флэшер» к тому времени уже уничтожила больше тоннажа вражеских танкеров в одном-единственном боевом походе, чем любая другая субмарина на Тихом океане.

Мы пересекли экватор к западу от Борнео в день Рождества и отметили это, расстреливая плавающие мины, сорванные штормом. Разбуженный по такому поводу, я сонно размышлял о странности того, что благодаря потоплению шести японских судов на «Флэшер» установилась атмосфера всеобщей радости и доброжелательности, даже миролюбия. После полудня Фил организовал торжественный ужин. Весь экипаж собрался у кормовых батарей, чтобы спеть рождественские песни, а сам Фил выступил в роли Санта-Клауса, раздавая всем подарки. Самый толстый моряк на борту получил корсет, самому большому обжоре дали маленькое корыто, Маккэнтс получил парик, чтобы прикрыть свою лысину, а Тому Беку досталась пара ботинок. Мне дали бейсболку с козырьком в фут длиной, что вызвало насмешки других членов экипажа, которые, видя меня не снимающим бейсболки, рассматривали это как умеренную степень эксцентричности. В тот вечер квартет «Флэшер» собрался у микрофонов общей системы оповещения с фонариками и песенниками в руках и исполнял песни. На мгновение я почувствовал, что вновь обрел дух Рождества, но даже мои умные рассуждения о парадоксах некоторое время назад в этот день не смогли изничтожить нехристианскую гордость за наш недавний триумф. Часть моего сознания напомнила мне, что временами в прошлом мне недоставало скромности и что всегда происходило нечто, чтобы восполнить этот пробел.

На этот раз это была проблема физического и психологического свойства, проблема прохождения через Малайскую гряду островов.

От побережья Индокитая мы проследовали через Южно-Китайское море вниз к Яванскому морю. Там лежала эта гряда, цепь островов, тянущаяся с востока до Малайского полуострова, между нами и относительно безопасными водами Индийского океана. Мы возвращались другим путем, отличным от того, которым шли туда, а ключ проблемы был в проливе Ломбок.

Пролив отделял остров Бали от острова Ломбок, оба они были в руках врага. Я проходил через него лишь однажды, на «Хокбилл». В то время мы сделали это без происшествий, но были многочисленные доклады о трудностях, с которыми субмарины встречались в этом заливе, и во мне неотступно росло убеждение, что нам придется заплатить в проливе Ломбок за легкость, с которой нам удалось уйти после грандиозной атаки.

Мы пересекли пролив Каримата возле Борнео в рождественскую ночь и вошли в Яванское море. Еще через два дня, приближаясь к острову Ломбок, я решил срезать путь к западу от маленькой группки островов под названием острова Кангеан. Это сократило нам путь примерно на сто миль, и мы оказались в непосредственной близости от блестевшего на солнце тропического острова под названием Гоа-Гоа, с прилепившимися к нему многочисленными рыбацкими парусными лодками.

В боях легко становишься суеверным. Я вспомнил, как мы передавали блок сигарет экипажу парусной лодки в начале патрулирования и это принесло нам удачу. Почему бы не попытаться сделать это на счастье на обратном пути? Мы догнали один из парусников у Гоа-Гоа и передали сигареты и несколько буханок хлеба. Первая буханка не попала в лодку, и один из туземцев прыгнул за ней в воду, его зубы сверкали в широкой улыбке, когда он нырял, а я помахал ему рукой и устремил взгляд в направлении пролива Ломбок.

При всех своих дурных предчувствиях я держался самоуверенно. Когда ближе к вечеру мы заметили самолет, летевший в направлении пролива из Сурабаи, я выждал до последней минуты, прежде чем опуститься до перископной глубины. В ту же минуту, как только самолет пропал из вида, мы снова были на поверхности и шли в направлении залива, настолько нам не хватало терпения дожидаться темноты.

В ширину пролив Ломбок достигает десяти – двенадцати миль, и в мирное время, я уверен, он выглядит гигантским. Но единственный раз за всю войну чувство клаустрофобии появилось у меня, когда мы входили в этот пролив. Он казался ужасно узким, когда я подумал о береговой артиллерийской батарее противника на острове Бали. Но мы вошли в него, и примерно на закате оператор радара сообщил о контакте на расстоянии в пять миль, несколько ближе к корме по траверзу с правого борта. Мы увидели направляющийся к нам патрульный катер.