"У Геркулесовых столбов…" Моя кругосветная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Александр Городницкий cтр.№ 53

С середины 70-х мы вместе с семейством Лукиных каждое лето стали регулярно наезжать в Пярну, куда к тому времени переселился Давид Самойлов, бывший духовным центром нашей в те поры «дезицентрической системы». Туда же приезжали Юлий Ким с женой Ирой и дочерью Тусей, Егор Мирза с женой Наташей и дочерьми и многие другие приятели, в том числе композитор Давид Кривицкий, чтец и актер Рафаэль Клейнер и прочие. Помню, как шумно отмечался всякий раз в Пярну день рождения Лукина, приходившийся на конец июля. Кажется, именно в это время Володя начал писать свою аналитическую прозу, которую зачитывал Давиду Самойлову. Самойлов прозу Володи одобрил и предложил дать ей название «Записки умного человека».

Эпоха горбачевской перестройки дала возможность Володе полностью реализоваться как политику. Он был избран народным депутатом, а позднее – депутатом Государственной думы, где долгие годы возглавлял парламентский комитет по иностранным делам, впоследствии стал одним из создателей партии «Яблоко» и вице-спикером.

В начале 90-х он на несколько лет был назначен послом России в США. Туда он пригласил с собой Владимира Аверчева, ставшего его надежным и бессменным помощником, известного ученого-физика Льва Мухина, занявшего должность атташе по науке, Русину Волкову, занимавшуюся культурными связями, и многих других друзей. На несколько лет ему удалось создать в посольстве, где традиционно с советских времен господствовали всеобщее подсиживание и стукачество, дружный коллектив, способный успешно работать в обстановке взаимного доверия. Надо сказать, что сам Володя, несмотря на свой высокий пост, расценивал его как политическую ссылку, на что неоднократно сетовал мне за рюмкой, и активно рвался обратно в Москву.

Свою деятельность на посту российского посла он начал с того, что пригласил на официальный обед еще опального тогда Александра Солженицына и предложил Василию Аксенову вернуть ему русское гражданство. Когда Аксенов спросил: «Зачем, у меня уже есть американский паспорт?» – Лукин пожал плечами: «Что, у вас в пиджаке нет второго кармана?» Впрочем, независимости ему было не занимать. Помню, когда я впервые прилетел в Вашингтон в марте 93-го года, Володя Аверчев встретил меня в аэропорту и сразу же повез на встречу Лукина с соотечественниками и прессой. Отвечая на вопросы, Лукин довольно резко высказался в адрес Руслана Хасбулатова, бывшего тогда спикером Верховного Совета, и тут же последовал едкий вопрос какого-то репортера: «Господин посол, вы не боитесь так резко критиковать ваше непосредственное начальство?» – Володя молча улыбнулся и развел руками. Кстати, упомянутый выше Володя Аверчев, тоже Владимир Петрович, долгие годы работавший вместе с Лукиным, был и остался его близким другом и помощником и в Думе, депутатом которой он был также избран, и в партии «Яблоко». На какой-то очередной день рождения Лукина я даже посвятил им обоим шуточную песенку:

Что касается «партии яблок румяных», то мои симпатии к ней объясняются скорее именно дружбой с Лукиным, а не политическими пристрастиями, поскольку всю жизнь я старался держаться подальше от любых политических партий, начав еще с КПСС. Помню, несколько лет назад, когда существовала еще партия «Демократический выбор России», боровшаяся в те поры на очередных выборах за места в парламенте с другими партиями, один из ее лидеров спросил меня, не буду ли я возражать, если песню «Атланты» сделают гимном их партии. Я очень попросил этого не делать. «Пожалуйста, пойте ее просто так, а вот гимном делать не надо. Ну, а если вам уж так нужен гимн перед выборами, то возьмите лучше песню Булата Окуджавы про Моцарта». «А при чем тут Моцарт?» – удивился мой собеседник. «Ну, как же, там ведь есть строчка: «Моцарт отечества не выбирает». Собеседник юмора не оценил и почему-то обиделся.

В целом же надо сказать, что дружеские привязанности играют, видимо, не последнюю роль в человеческих поступках. Мой безвременно ушедший из жизни друг, замечательный историк и пушкинист Натан Эйдельман, когда-то обратил мое внимание на неправильную общепринятую трактовку диалога Пушкина с Николаем Первым после того, как новый император вызвал Пушкина в Москву и в разговоре спросил его: «Где бы ты был, ежели оказался бы четырнадцатого декабря в Петербурге?» «Конечно, на Сенатской площади, Ваше Величество», – ответил Пушкин. Ответ этот, казалось бы, предельно дерзкий и смелый. Однако дальше Пушкин добавляет явно поясняющую это извинительную фразу: «Там ведь были мои друзья». То есть не по политическим убеждениям, а из-за невозможности не поддержать своих друзей в трудную минуту. И царь понял этот ответ правильно.

Резиденция русского посла и офис посольства находились на 32-й улице неподалеку от Белого дома, в старинном особняке, построенном еще в 1899 году при Николае II и в полной мере сохранившем роскошный интерьер российского ампира. Жилые апартаменты посла и его жены располагались на третьем этаже над залами для официальных приемов и мероприятий. Очутившись в этой дворцовой музейной обстановке, я поневоле разинул рот, – какой разительный контраст с тесной московской квартиркой Лукиных с вечно наглухо закрытыми окнами, выходящими на пыльный и шумный Ленинский проспект, где долгие годы ютились они впятером, с двумя детьми, и где продолжают жить сейчас, ничего себе не стяжав! Стены спальни, столовой и гостиных, обставленные дорогой старинной мебелью, были увешаны картинами Саврасова, Репина, Нестерова и других известнейших русских художников. Лариса жаловалась, что спать под ними неуютно. Завтрак, обед и ужин сервировались здесь же. Немногословный и прекрасно вышколенный не официант даже, а явно мажордом с любезной улыбкой наполнял рюмки и бокалы самыми изысканными, на мой взгляд, напитками. «Вот это профессионал!», – восхитился я. «Еще бы, – шепнула Лариса, – полковник КГБ». На дворе, однако, стоял уже второй год после неудачного путча ГКЧП, и протокольные порядки понемногу менялись. Так, когда Лукин знакомил меня с ведущими сотрудниками посольства, моложавый, несмотря на седину, и подтянутый мужчина в безукоризненном костюме, протянув мне руку, представился: «Резидент русской разведки в США генерал Петров». Увидев мое явное замешательство, он улыбнулся: «Не удивляйтесь. Сейчас другие правила игры. Мы вот с моими американскими коллегами иногда даже вместе в театр ходим».