Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - читать онлайн книгу. Автор: Шарль де Голль cтр.№ 91

Но успех был эфемерным. В последующие несколько дней стало еще более очевидным, до какой степени власть генерала де Голля была шаткой в схватке с партиями и Национальным собранием.

Шло обсуждение бюджета на 1946. По чисто формальным соображениям, правительство хотело провести последнее голосование 1 января. И вот в этот день, когда, казалось, дебаты подходили к концу, социалисты неожиданно потребовали снизить расходы на национальную оборону на 20 %. Вне всякого сомнения, это столь неожиданное предложение, с указанием произвольно взятой суммы, немалые размеры которой уже не позволяли произвести в одночасье сокращение военной статьи бюджетных расходов, с одной стороны, относилось к разряду предвыборных демагогических приемов, а с другой стороны, было демонстрацией недоброжелательного ко мне отношения.

В этот новогодний день мне пришлось задержаться на улице Сен-Доминик из-за официальных визитов представителей дипломатического корпуса и городских властей. В это же время в Бурбонском дворце дебаты безнадежно затягивались. Следуя моим инструкциям, министр финансов Плевен, военный министр Мишле, министр вооружений Тийон и государственный министр Ориоль пытались, правда безуспешно, убедить парламентариев снять предложение социалистов с обсуждения. Левые депутаты — социалисты, коммунисты и более половины радикалов, то есть парламентское большинство, — были готовы голосовать в его поддержку. Однако, как бы желая доказать, что все дело в де Голле, Национальное собрание не завершало своей работы и ждало моего личного участия в дискуссии.

Я прибыл во второй половине дня. Не стесняясь моего присутствия, г-да Филип и Газье яростно нападали на меня, срывая аплодисменты своих социалистических коллег. Радикалы подсчитывали забитые в мои ворота мячи. Однако выступающие утверждали, что в их намерения не входит свержение правительства. Речь, по их мнению, шла лишь о том, чтобы заставить его подчиниться воле парламента. Народные республиканцы давали понять, что в данном вопросе не поддерживают развязанную против меня войну, а правые ограничивались выражением обеспокоенности. Но и те, и другие отказывались открыто выступить против моих противников. Что касалось коммунистов, то они, раздираемые, с одной стороны, непреодолимой тягой к демагогическим выпадам, а с другой, желанием не упустить тактических выгод момента, убеждали меня, что не согласны участвовать в организуемом против меня штурме, но если социалисты доведут дело до схватки, голоса свои они отдадут не мне.

В тот вечер я интуитивно понял, что, в сущности, все предрешено, что бессмысленно и даже недостойно делать вид, что управляешь страной, когда воспрянувшие духом партии вновь пустились в прежние игры. Иными словами, теперь мне надо было подумать о том, как оформить уход.

В двух недолгих выступлениях я дал понять депутатам, насколько смешны их попытки навязать мне свою волю и с каким легкомыслием народные избранники замахиваются на бюджет национальной обороны исключительно ради небескорыстной демонстрации своих партийных пристрастий. Затем, перейдя к сути дела, я заявил, что сегодняшняя дискуссия поднимает проблему будущего государственного устройства. Если правительство со знанием дела берет на себя ответственность в столь важной области, то мыслимо ли, чтобы парламент пытался вынудить его отречься от проделанной работы и покрыть себя позором? Или, может быть, парламент занял теперь место исполнительной власти? Что касалось меня, то я на это пойти не мог. Если запрошенные кредиты не будут утверждены в этот же вечер, правительство тотчас же сложит с себя полномочия. «Скажу вам еще несколько слов, — продолжал я. — Эти слова относятся уже не к сегодняшнему, а к завтрашнему дню. То, что нас разделяет, это общая концепция правительства и его взаимоотношений с национальной представительной властью. Мы приступили к переустройству Республики. После меня вы продолжите эту работу. Скажу вам по совести, — и, можете не сомневаться, я выступаю в этом помещении последний раз, — что если вы будете действовать, забыв о последних пятидесяти годах нашей политической истории, если вы не признаете абсолютной необходимости уважать авторитет, достоинство и ответственность правительства, вы окажетесь — я предрекаю вам это — в ситуации, которая заставит вас рано или поздно горько пожалеть об избранном вами пути».

Злопыхатели молчали, как бы доказывая своим молчанием, что их прежняя позиция была лишь переплетением уловок и ухищрений. В постановлении, почти единогласно принятом Собранием, мне не было выставлено никаких условий. После этого бюджет был принят без всяких загвоздок. Но если я и не потерпел поражение, сам факт его близости произвел глубокое впечатление. Еще бы! Парламентское большинство позволило себе безнаказанно осыпать ударами мое правительство на всем протяжении длительных дебатов, носивших характер угрожающих окриков. Впредь такое вполне могло произойти по любому поводу. Ни у кого не оставалось сомнений, что если де Голль готов терпеть подобные выходки в свой адрес ради сохранения власти, его авторитет будет стремительно катиться вниз до того дня, когда всесильные партии либо покончат с ним, либо подыщут ему пустой, декоративный пост. Такой сценарий не входил в мои расчеты. Покидая вечером 1 января Бурбонский дворец, для себя я уже твердо решил покинуть пост премьер-министра. Оставалось выбрать дату, причем выбрать самому, без чьей-либо помощи.

Во всяком случае, это должно было произойти до конца месяца. Вот-вот ожидалось начало обсуждения проекта Конституции, и, оставаясь в рамках нового, нарождающегося режима, я не имел никакой надежды на торжество дорогих мне идей, ни даже возможности их отстаивать. Конституционная комиссия, созданная Учредительным собранием, готовилась представить проект, который шел вразрез с моими представлениями о том, в чем нуждалась страна. В проекте Конституции предусматривалась абсолютная власть единого и суверенного Национального собрания, правительству отводилась роль не более чем исполнителя воли депутатов, а избираемый парламентом председатель Совета министров мог сформировать правительство лишь при условии, что после тщательного анализа изложенных им направлений своей деятельности и правительственной программы он получит одобрение народных избранников и возьмет на себя обязательства, которые заранее свяжут его по рукам и ногам. Что касалось должности президента Республики, то чаша весов, не без колебаний, склонялась к тому мнению, что хотя президент все-таки и нужен, он не должен играть политической роли, иметь доступ к рычагам государственной власти, а обязан лишь выполнять безобидные представительские функции. Вне всякого сомнения, этот пост был уготован заправилами политической игры генералу де Голлю. Кстати, по этому вопросу ни парламентская комиссия, ни партии не поддерживали со мной никакой связи. Как-то, желая поинтересоваться ходом дел в Конституционной комиссии парламента, я пригласил к себе ее докладчика г-на Франсуа де Ментона и услышал в ответ, что, по мнению Учредительного собрания и Комиссии, «мне не следует вмешиваться в ее работу, так как я не являюсь членом Учредительного собрания». Все говорило о том, что продолжать поиски общего языка с политическими партиями в столь важном вопросе, как, впрочем, и в других, значило заранее признать свое бессилие и обречь себя на публичные оскорбления.

Быстро надвигающийся конец власти Шарля де Голля не остался незамеченным в правительственных кругах других стран. В результате наше укрепившееся было положение на международной арене вновь пошатнулось. Уже в начале декабря Париж из сообщений печати узнал о готовящемся на 15 декабря совещании министров иностранных дел США, Англии и России, созываемом «с целью переговоров по ряду вопросов, представляющих особый интерес для трех стран». Вновь возвращались времена изоляции Франции, после того как конференция в Лондоне, учреждение четырехстороннего управления в Германии и Австрии, занятие Францией места постоянного члена Совета Безопасности и участие в церемонии подписания акта капитуляции Японии, казалось, положили этому конец.